Да, порезать ее на ленточки с каждой секундой казалось все более заманчивой идеей. На аккуратные и очень длинные.

Подушечки пальцев закололо от предвкушения, и я, испугавшись собственных эмоций, покрепче вцепилась в вилку.

 Бедный прибор не выдержал такого к себе непочтения. Вилка из Сенезского серебра отчего-то нагрелась так, что металл трансформировался, согнувшись пополам.

Бросив взгляд на вилку, я в ужасе всплеснула руками. Они до локтя были покрыты  броней из золотой чешуи!

Но долго находиться в шоке мне не дали. 

Мое непроизвольное движение отправило столовый прибор в полет. И надо же было такому случиться, что полет вилки закончился в аккурат  в тарелке герцогини. В тарелке с супом.

Итог был предсказуем. Суп оказался на платье хозяйки замка.

А вот ответ герцогини на мое

- Простите! – оказался обидным.

- Плебейка! Кто учил тебя манерам!

Герцогиню тут же поддержала Патриция Ричардс:

- Что Вы, Ваша Светлость, они не обучаемы. Мама ты помнишь Дебору?

- Да, да! – подтвердила мать змеюки. – С виду такая хорошая девочка, но наследственность, сами понимаете. Уж сколько Патриция билась над ее манерами, желая сделать из девочки воспитанную девушку. Но… все без толку, гены, знаете ли, сильнее! – тараторила графиня.

- Молчать! – раздался над столовой голос герцога. Всем замолчать.

- Но, дорогой, Дайна права!

- Мама! – это Эванс с Маргарет почти одновременно.

Правда вся эта перепалка проходила мимо моего сознания. Просто фон, который я все же регистрировала на каком-то другом уровне. Слова графини сорвали крышку кипящего во мне котла. Перед глазами затянуло красной пеленой.

Спалить! Спалить всех этих куриц к чертям собачьим!

Зрение резко улучшилось. Значительно. Вплоть до мельчайших деталей.

Руки приятно грело  пламя. Яркое, веселое.

Повеселимся! – говорило оно.

Два костра на моих ладонях! Будет весело!

Спалить! – твердило во мне что-то. – Спалить всех, кто тебя обидел! Они не достойны! Слабые! Очень слабые! – почему-то сделала я вывод, обводя взглядом вмиг  притихших змеюк.

Страх. Запах страха витал по столовой! Не очень вкусный, горький запах! Им были окутаны обе Ричардс и герцогиня Рамсей. Вмиг заткнувшиеся курицы, боялись сейчас лишний раз вздохнуть, с ужасом глядя на меня!

А вот Монтероз пахла радостью, облегчением и какой-то надеждой. От Маргарет тянуло лишь удивлением. И чем-то исследовательским. Но ни толики страха!

Этих жалко! – внутренне подумала я

Они не заступились за тебя! – контраргумент задел за живое. – Им нет до тебя дела.

Огонь на руках взвыл в предвкушении. Но тут я перевела взгляд на мужскую сторону стола.

Неверие и восхищение лилось с той стороны! От Костика тянула чистым восторгом.

Но меня окутал страх! Тут мои мужчины!

Им ничего не будет! – шептал внутренний голос.

Нет! Опасно! – отвечал разум.

Веселиться! – вторил огонь.

Нельзя! – ответила я, пытаясь вобрать огонь обратно.

Но огонь не слушался. Молодой и задорный он хотел свободы. Простора. Но я не могла себе этого позволить. Глядя в глаза своим мужчинам: сыну и Эвансу я втягивала его обратно. По крупицам. Превозмогая боль и нежелание огня подчиняться. Но я терпела. Подчиняла, понимая, что теряю силы.

Лишь бы успеть!

Огонь бесновался. Но я держала его, не давая выплеснуться с рук. Заставляя уменьшаться. Заставляя подчиниться.

Мы еще повеселимся! – обещала я.

Хочу сейчас! – отвечало пламя. Оно было живым и разумным.

Сейчас нельзя! – увещевала я. – Еще будет время.

Обещаешь, хозяйка? – спросило пламя,  и я поняла, что оно сдается.

Последние крупицы сил ушли на то, чтобы окончательно вобрать огонь в себя.

- Бесподобное владение силой! – услышала я голос старшего Рамсея, уже проваливаясь в вязкий туман.

- Моя малышка! – гордость и восхищение в голосе Эванса и его сильные теплые руки, что не дали мне упасть.

Как он успел? – последняя мысль, прежде чем сознание уплыло.

Пришла в себя я, лежа на постели. Была ночь. Из не задернутого окна лилась дорожка лунного света, обрисовывая контуры вещей. Обведя комнату взглядом, поняла, что я явно не дома. 

А потом всплыли воспоминания.  Вот же. Отчебучила я на званом обеде! И что на меня нашло? А мои руки! Неужели я тоже дракон?

Но как такое может быть?

На соседней подушке заворочались, и я поняла, что лежу не одна. Повернув голову, с облегчением увидела, что это Эванс.

И как его матушка ко мне отпустила? – усмехнулась я, делая вдох. – Ммм, а как умопомрачительно он пахнет!

Резко развернувшись, уткнулась носом Эвансу в яремную ямку. Словно наркоман, вдыхая такой вкусный хвойный запах.

- Мой! – пророкотало что-то внутри меня.

- Твой, Змейка, только твой! – тихо ответил мне Эванс. – Как и ты моя, Змейка! Теперь навсегда моя!

И меня буквально впечатали в мужское тело.

- И чего это я змейка? Что ты тут делаешь? И где Костик? – нехотя приподнимаясь, задала я сразу все вопросы, что сейчас занимали меня больше всего.

Эванс ответил не сразу. Разглядывая меня в тусклом лунном свете. Но я чувствовала, что любуется моим склоненным к нему лицом. Потом поднял руку и пропустил ее сквозь мои волосы, что сейчас шелковой завесой укутывали нас.

- Змейка, Софи, ты моя золотая Змейка!  – выдохнул он.

 А я наоборот задохнулась от той нежности, что искрилась в его глазах.

- И привыкай, золотце мое, я теперь постоянно с тобой буду. Чтобы твоя драконница сумела расправить крылья, тебе нужно много драконьей энергии. А ты у меня девочка разборчивая, от кого угодно энергию не берешь. Лишь от меня! – с особой гордостью произнес он последние слова.

Говоря все это, он проводил большим пальцем по моему лицу, сбивая меня с мыслей

- Так значит, я все-таки дракон?

- Нет, ты красавица! Золотая драконница!

Рывком, меня опрокинули на кровать. И нависая надо мной:

- Моя золотая драконница! – низкий рык Эванса теплой волной растекался по телу, собираясь жарким томлением. – Ммм! – вдохнул дракон. – Какая же ты вкусная! – предвкушающе прорычали надо мной.

- А где Костик? – спросила я, пока мозг еще соображал.