И вновь те же опасные воды. Адмирал Барнетт не считался интеллектуалом, однако был агрессивен, имел мощное телосложение и всегда был готов к драке. Он не очень преуспел в теории, когда был курсантом Морского колледжа, зато играл в регби, футбол и водное поло, как настоящий профессионал. Как и подобает истинному англичанину, свои способности оценивал достаточно критически и в шутку называл себя «дураком, которому повезло». Рассказывая о том, как он стал капитаном, а позднее — вице-адмиралом, всегда говорил, что эти повышения по службе были «как неожиданными, так и незаслуженными».

Его друг Фредерик Пархэм вспоминал:

Пархэм в конечном итоге дослужился до адмирала, но во время сражения у Нордкапа он был просто капитаном флагмана Барнетта «Белфаст».

Итак, пустые (на балласте) суда конвоя RA-55A шли на запад, пробираясь у кромки полярных льдов, ветер все усиливался; в это же время вице-адмирал Барнетт взял курс на Нордкап. Таким образом, Соединению-2 предстояла роль своеобразной «наковальни», а Соединению-1 — «молота». В результате должны были быть уничтожены попавшие между ними «Шарнхорст» и остальные корабли немецкой Боевой группы.

Успех всей операции зависел от ответа на жизненно важный вопрос: клюнет ли немецкая группировка на эту приманку? Четкого ответа на этот вопрос пока не было.

ОСЛО, ОСЕНЬ 1999 ГОДА.

В течение всей следующей недели я занимался обобщением крупиц информации, накопленной в ходе расследования. Я решил не пренебрегать ничем, и поэтому обратился в Норвежское нефтяное агентство, в распоряжении которого были архивы и базы данных, имеющие отношение к Баренцеву морю, за последние тридцать лет.

Впервые суда, которые должны были заниматься здесь сейсморазведкой, направили различные нефтяные компании в 60-х годах. С тех пор миллионы километров океанского дна были нанесены на сейсмические карты с целью выявления залежей нефти и газа.

Баренцево море всегда считалось перспективным нефтеносным районом, но за двадцать лет напряженной работы удалось пробурить порядка шестидесяти скважин, и все всухую. Ситуация изменилась в 70-е годы, когда, надеясь найти нефтеносные слои глубокого залегания, мечтали о новом Клондайке. Обнадеживало то, что были обнаружены обширные осадочные слои, а сейсмическая разведка зафиксировала геологические формации, под которыми вполне могли находиться огромные залежи нефти и газа, сопоставимые с крупнейшими из разведанных в Северном море. Однажды мы ехали с одним из представителей местной власти. Он остановил машину и указал на голый гористый участок: «Здесь когда-нибудь вырастет город, — сказал он. — Будет построено три-четыре тысячи новых домов. В них будут жить рабочие буровых бригад, инженеры, мастера бурения и геологи. Все это произойдет, как только найдут нефть. Вот увидите!» Я тогда был еще начинающим журналистом, сердце мое забилось учащенно. Находка нефти могла спасти Финмарк и принести людям такой же достаток, как и в годы расцвета промысла мойвы; это было время, когда разгулявшиеся рыбаки могли запросто проехать на такси от Хаммерфеста до Тромсё только для того, чтобы пообедать в ресторане.

Однако с тех пор прошло почти тридцать лет, а надежды людей так и не сбывались. Бурение началось в 1980 году. Спустя несколько лет было открыто месторождение газа, получившее название «Поле Белоснежное», однако все последующие скважины, а их пробурили немало, опять оказались сухими. В наиболее перспективных пластах находили следы углеводородов, но нефти не было — никто не знал, куда она девалась. И только теперь, когда геологи подняли свои давнишние данные и предложили обследовать новые районы для поисков, вновь возродилась надежда.

Все это очень интересовало меня. После 1989 года было пробурено несколько скважин как раз в том районе, где затонул «Шарнхорст», причем одна из них находилась всего в 7–8 милях к северо-востоку от официально признанной точки Фрейзера. Однако до установки платформы и начала бурения было сделано несколько сейсмических взрывов, чтобы выявить профиль океанского дна и получить объемную картину участка с размерами 4 x 4 километра вокруг каждой скважины. До начала этих операций и во время их проведения поблизости от исследуемого участка должны были стоять судно снабжения и другие вспомогательные суда. Я надеялся на удачу — вдруг кто-нибудь из них заметил останки корабля.

Я писал в Норвежское нефтяное агентство:

Я потратил много времени на эту версию, но мало что получил. Результаты сейсморазведки хранятся в виде огромных баз данных, и извлечь их оттуда нельзя простым нажатием какой-нибудь кнопки. Эксперты, у которых я консультировался, сомневались в том, что, анализируя обычный профиль морского дна, можно обнаружить лежащий там корабль; поэтому бессистемный поиск нужных ценных данных — чересчур дорогостоящий и сложный процесс, вряд ли оправданный практически. Тем не менее отделение Нефтяного управления в Харстаде пошло мне навстречу и просмотрело отчеты о результатах геологических разведок, чтобы выяснить, не были ли обнаружены объекты, которые могут затруднить запланированное бурение. Ответ пришел довольно скоро, но ничего обнадеживающего в нем не содержалось: поблизости от скважин никаких затонувших кораблей обнаружено не было.

Я также обратился за помощью в Норвежское картографическое управление. После двукратного вежливого напоминания они все же ответили, что никаких объектов в радиусе 9000 метров от указанных мною точек зафиксировано не было.

Все постепенно начало проясняться. Наша страна — одна из богатейших в мире, мы владеем огромными ресурсами в море и на океанском дне — рыба, полезные ископаемые, нефть и газ, мы — страна с давними морскими традициями. И, несмотря на все это, я должен был признать, что мы имеем слабое представление о том, что находится под поверхностью моря. Оказалось, что отсутствуют достоверные карты северного участка морского дня, а также и соответствующая база данных. Более того — даже многие карты, используемые штурманами при каботажном плавании, базировались на данных, полученных от пятидесяти до ста лет тому назад. Большая часть океана, которую мы считали хорошо изученной, на самом деле оказалась mare incognito (т. е. неизвестное море, по аналогии с terra incognito. — Прим. пер.).