Епископ поднял голову.

– Вы знаете, доктор?

– Боюсь, что да. Я знал еще днем. Видите ли… – Доктор Фелл протянул руку и потеребил серебряную чернильницу. – Видите ли, убийца допустил одну оплошность, на которую не обратили внимания… Не важно. Об этом мы можем поговорить позже. Погодите, инспектор. Прежде чем вы уйдете, я выдам вам инструкции на случай, если разговор Спинелли и Лэнгдона закончится прежде времени.

– Да, сэр? – браво отозвался Мерч.

– Когда Спинелли вернется в эту комнату, вам сообщат, что ваша помощь и помощь вашего констебля более не требуются. Вы оба демонстративно покинете дом…

– Ага! И проследим за Спинелли!

– Погодите. Ничего подобного. Ваши униформы заметны за полмили, а Спинелли будет подозревать слежку. Констебль направится домой. А вы лишь притворитесь, что ушли, а затем обходной дорогой отправитесь в домик для гостей. Это лишь догадка, но стоит рискнуть.

Мерч потеребил усы.

– Но в доме для гостей никого нет, сэр! Вы же сами отослали Сторера в «Бык»…

– Именно. Вы не будете заходить внутрь, но спрячетесь рядом с домом и проследите за ним. Тем временем… – Он обернулся к Хью Доновану и вопросительно улыбнулся. – Вы похожи на отважного молодого человека, который может за себя постоять в случае чего. Я расскажу вам, почему я хотел, чтобы вы услышали все, о чем тут говорили этим вечером. Вы… хмм… изучали академическую криминалистику, насколько мне известно. – Доктор многозначительно кашлянул, и Хью, встретившись глазами с его взглядом поверх очков, понял, что тому известен его секрет. – Что скажете насчет небольшого практического задания?

– Я готов! – с жаром провозгласил Хью.

– Полагаю, вы могли бы проследить за Спинелли так, чтобы он вас не заметил?

– Конечно.

– Не хотелось бы этого делать, но вы единственный человек, который мог бы. И прежде чем вы согласитесь, я расскажу вам, зачем это требуется. – Доктор Фелл внимательно посмотрел на Хью и на хмурящегося инспектора Мерча. – Если я не ошибаюсь, Спинелли направится прямо в ловушку.

Фелл сделал паузу, чтобы все могли осознать это утверждение и домыслить продолжение. В головах людей в этой душной, ярко освещенной библиотеке, казалось, так и роились всяческие предположения.

– Другими словами, мальчик мой, в этом тихом сельском краю, где ни у кого нет мотива, скрывается убийца, который так же легко застрелит вас, как и Спинелли. Убийца, возможно, и не очень умен, но быстро соображает, и у него очень крепкие нервы. Не могу с уверенностью говорить о том, что Спинелли прибегнет к той же тактике, что и с Деппингом, но думаю, что так оно и будет. И, если он попытается, он сделает это немедленно, потому что я поторопил его – ему придется покинуть Англию, и мешкать ему нельзя… Понимаете?

– Достаточно, чтобы попробовать, доктор.

– Очень хорошо. – Фелл обернулся, посмотрев на портьеры, скрывающие дверь в дальнем конце библиотеки. – Не хочу, чтобы Спинелли видел вас, когда вернется. Спрячьтесь в бильярдной и следите из-за занавески. Мы выпустим его так же, как он вошел, – через окна террасы. Терраса тянется вдоль всей стены дома, включая бильярдную, и оттуда на нее ведет дверь. Когда вы увидите, что Спинелли уходит, вы незаметно выйдете на террасу из бильярдной и последуете за ним. Что бы вы ни делали, бога ради, не упускайте его из виду. Вот и все. Что ж, инспектор, идите и разыщите миссис Стэндиш.

Хью уже предвкушал приключение, воспринимая происходящее как игру. Он обожал театральные постановки, и события, разворачивающиеся в то время, виделись ему не чем иным, как дешевой пьеской, а люди вокруг мнились ему актерами. Если бы не труп… Воспоминание о мертвом теле в гостевом домике вернуло его к реальности, когда он спрятался за портьерой.

Нынешней ночью луну не скрывали облака. Лунный свет проникал в темную бильярдную комнату сквозь мозаичные окна в правой стене и другие окна в дальнем конце помещения. В правой стене также была стеклянная дверь, ведущая на террасу. Как и библиотека, эта комната была высокой и узкой. Хью едва мог разглядеть бильярдный стол, стоявший в ее центре, и прислоненные к стене рядом с доской кии.

По сравнению с душной библиотекой, здесь было прохладно. Портьеры, казалось, поглощали звук – Хью едва мог слышать голос отца, излагавшего что-то доктору Феллу. Юноша раздвинул занавески примерно на полдюйма и пошарил рукой в темноте в поисках стула. В комнате было прохладно и чувствовался небольшой сквозняк. Стеклянная дверь дрожала под напором ветра, снаружи доносился шелест деревьев, и тонкая полоска света, пробивавшегося меж портьер, падала на бильярдный стол. «Это было бы отличное место для игр, предполагающих блуждание в темноте», – пришло в голову Хью. Невольно эта мысль повлекла за собой другие, включавшие в себя Патрицию Стэндиш и разнообразные преимущества темноты. Но следовало вернуться к делу. Обнаружив стул, юноша подтащил его к щели между портьерами, когда снаружи, из библиотеки, донесся новый голос, властный и величественный.

– Я не прошу объяснить мне, что это значит, – провозгласил он. – Я требую объяснить, что это значит. Определенные ремарки и намеки, бросающие тень на память дражайшего Септима, – не говоря уже о бедной, бедной Бетти, – требуют объяснений. Также…

Хью выглянул в щелку. Перед доктором Феллом возвышалась грозная фигура Матушки Стэндиш. Дама стояла, вздернув подбородок, с выражением решимости на лице, пепельно-русые волосы разметались по плечам: непоколебимая, величественная, будто заснеженная гора Маттерхорн. Рука Матушки Стэндиш покоилась на плечах миловидной девушки с каштановыми волосами, которая, судя по покровительственному жесту Матушки, и являлась Бетти Деппинг. Та выглядела уставшей, напряженной, но больше всего она казалась смущенной. Хью она сразу понравилась. По внешнему виду ее уж точно нельзя было охарактеризовать как милую жеманницу: несмотря на то, что девушка была милой, с бледным симпатичным личиком и широко посаженными темно-синими глазами, она в то же время казалась сильной и уверенной. У нее были полные губы и волевой подбородок. Каштановые волосы были зачесаны назад, открывая уши, и, если бы она стояла поближе, Хью, как он был уверен, смог бы разглядеть на ее носу веснушку-другую. В глазах же Матушки Стэндиш юноша увидел усталость и цинизм – эти глаза обронили некогда пару слезинок, но слезы те были горьки.

Присутствие дочери Деппинга все усложняло. Хью видел лишь затылок доктора Фелла, но мог вообразить себе, как доктор ворчит себе под нос и хмурится из-за того, что миссис Стэндиш привела с собой Бетти. Впрочем, Матушка Стэндиш не собиралась предоставлять кому-то возможность выразить протест.

– Также, – продолжила она, прижимая Бетти к себе, невзирая на попытки девушки освободиться, – я требую объяснить мне, почему дом переполнен людьми с сомнительной репутацией. В гостиной в эту минуту – прямо в эту минуту, – с нажимом повторила Матушка Стэндиш, будто от этого факт приобретал особенно зловещий оттенок, – находится какое-то ужасное существо в коричневой шляпе и с красной брошью на пиджаке. Почему люди с сомнительной репутацией должны находиться в этом доме? Подумайте о чувствах нашего дорогого епископа. Подумайте о моих чувствах. Уверена, наш дорогой епископ в ярости…