Слово «яички» в равной мере использовалось в отношении мужской и женской анатомии. И женские «яички», согласно убеждениям того времени, также производили «семя», субстанцию, участвующую в создании потомства. О разнице между субстанциями гадали и спорили самые крупные ученые того времени. Аристотель, к примеру, считал, что сперма мужчины определяет образ человечества в целом, а женская вносит свой вклад лишь в «грубую материю» и вообще это нечто куда менее чистое и возвышенное. Впрочем, для тех, кто знаком с текстами Аристотеля, его отношение к женщинам как к людям второго сорта вряд ли станет большим открытием.

В Средние века дебаты о женском и мужском семени продолжились. В начале XI века средневековый исламский врач и философ Авиценна писал в «Каноне медицины»: «Согласно философскому учению, процесс зарождения жизни можно сопоставить с процессом, имеющим место при производстве сыра. Мужская сперма – эквивалент вещества, сворачивающего молоко, а женская – эквивалент самого молока. Сворачивание начинается с сычужного фермента, точно так же человек начинается с мужского семени». Мастер Николаус, живший в XII веке и занимавший должность советника сицилийского императора, также увлекался биологией, и вот его мнение: «У мужчин яички большие, а у женщин маленькие. У обоих полов они производят сперму».

Из подобных представлений об анатомии следовало, что, раз женская сперма тоже нужна для зачатия, женский оргазм для произведения потомства важен точно так же, как и мужской. В средневековых текстах эта идея появляется в XIII веке. Казалось бы, женщинам той эпохи это умозаключение должно было принести только пользу, но, увы, из него родилась концепция «законного изнасилования»: если женщина была изнасилована и в результате у нее родился ребенок, значит, она испытала оргазм, так что не такое уж это было и изнасилование. К слову, если вы думаете, что подобные выводы могли быть сделаны только в темные и дикие века, вам придется переосмыслить степень цивилизованности современного общества – в 2012 году кандидат в Сенат США от республиканской партии Тодд Эйкин заявил, что не поддерживает аборты для жертв изнасилования, поскольку, если уж это в самом деле было изнасилование, организм женщины как-нибудь сам должен был найти способ не забеременеть[185]. XIII век уже не кажется таким далеким, правда? К счастью, даже последующие извинения и заявления, что его неправильно поняли, не спасли избирательную кампанию республиканца – он потерял имевшееся преимущество в избирательной гонке и проиграл.

Хотя сторонников идеи Эйкина о том, что беременность связана напрямую с согласием женщины на секс, на первый взгляд не очень много, немало людей убеждены, что, если женщина испытывает оргазм или хотя бы возбуждение во время секса, это автоматически означает, что данный половой акт не может быть изнасилованием. К сожалению, все не так однозначно. Напомним, что канадский сексолог Мередит Чиверс в своих исследованиях женской (в частности) сексуальности выяснила, что субъективное чувство возбуждения у женщин зачастую не совпадает с физиологическими реакциями организма. Наблюдая порно с разным составом участников (в том числе и спаривание обезьянок бонобо), женщины отчитывались, насколько возбужденными они себя чувствуют, а небольшой прибор у них во влагалище фиксировал уровень прилива крови к органам малого таза (это и есть физиологический показатель возбуждения). И хотя женщины оценивали различные типы порно неодинаково, в зависимости от собственных ориентации и предпочтений, любое видео с изображением секса (включая ролик про обезьянок!) вызывало у большинства примерно одинаковое физиологическое возбуждение, о котором сами участницы эксперимента и не подозревали. Это исследование интерпретируют очень по-разному (в зависимости от того, какую мысль им хотят проиллюстрировать) – тут есть огромный спектр возможных трактовок, от «все женщины бисексуальны» до «эволюция устроила женщин таким образом, чтобы изнасилование причиняло им минимум дискомфорта». Но, вне зависимости от предпочитаемой трактовки эксперимента, очевидно одно – бывает, что осознаваемая женщинами заинтересованность в сексе и физиологический отклик не совпадают. А следовательно, если мы верим (хочется думать, что так оно и есть), что взрослые люди могут самостоятельно решать, как поступать со своим телом, становится ясно: вне зависимости от наличия оргазма и выделения смазки, женщина все же может быть против секса. Шах и мат, средневековые ученые.

Впрочем, в женской анатомии имеется одно существенное отличие, которое обнаружили еще в античные времена: у женщин есть матка. Правда, об этом органе долгое время не думали ничего хорошего: она считалась средоточием всех возможных специфически женских болезней, в том числе и психических. В частности, матка могла «блуждать» по телу, вызывая то, что древние греки называли истерией. Ни один мужской орган не влиял на весь организм мужчины так безусловно.

Эпоха Возрождения прославилась не только произведениями искусства, но и расцветом медицинской науки. Итальянский анатом Габриэле Фаллопио первым обнаружил довольно много новых «деталей» человеческого тела, и среди них – маточные трубы, соединяющие полость матки с брюшной полостью. В его честь эти трубы также называют фаллопиевыми. Созревшая в яичнике яйцеклетка попадает в брюшную полость, и тут-то ее подхватывает своими «ресничками» фаллопиева труба (напоминает рассказ о неподвижных морских животных, не правда ли?) и направляет внутрь. Именно здесь яйцеклетка может встретиться со сперматозоидом. Зиготу, которую они образуют, опять-таки подхватывают «реснички» – и на этот раз направляют в матку. Если никакой зиготы не будет, яйцеклетка в матку в любом случае отправится, но в этом случае там ее ждет конец недолгой жизни. Впрочем, в эпоху Возрождения ничего этого не знали, а функции фаллопиевых труб оставались загадкой еще долго. Фаллопио изобрел и прототип презерватива – льняной чехол, вымоченный в специальном растворе (смола гваякового дерева из уже открытой к тому времени Америки, толченый корень горечавки и другие целебные растения), который надевался на головку члена. Идея барьерной контрацепции сама по себе была не нова – об этом начали задумываться еще в Древнем Египте. Но заслуживает внимание тщательность, с которой Фаллопио подошел к доказательству эффективности своей разработки: он провел клиническое исследование на впечатляющей выборке – 1100 добровольцах.

Другой анатом времен Ренессанса, датчанин Каспар Томсен Бартолин, сумел сделать то, о чем современные медики и не мечтают, – в 19 лет он получил звание профессора медицины (впрочем, справедливости ради, учебники тогда были потоньше). Занимаясь исследовательской работой, он открыл, в частности, большие парные железы, расположенные у преддверия влагалища (сегодня, понятное дело, все называют их бартолиновыми железами). Во время возбуждения именно они производят смазку – тягучую, чуть мутную, солоноватую жидкость, которая делает половой акт куда приятнее. Интересно отметить, что примерно в то же самое время английский анатом Уильям Купер описывал аналог бартолиновых желез у мужчин. В мужском организме они расположены у основания полового члена и вырабатывают во время возбуждения свою разновидность смазки. Надо ли говорить, что эти железы называются куперовыми. Продолжая искать новые подтверждения взаимосвязи анатомии мужчин и женщин, Алессандро Бенедетти в 1497 году отмечал, что мужчины с отрезанными яичками становятся женственными, «теряя свою силу, мужественность, привычки и бороду». Уильям Гарвей в 1653 году также рассуждал в своих трудах о том, что евнухи, пожалуй, все-таки ближе к женщинам.