«Я не могу оставить ее так. Кроме того, это не по-джентльменски, если я буду укрыт, а она нет».

Заботясь лишь о ее удобстве, он начал медленно и осторожно вытаскивать одеяло из-под спящей, будучи уверен, что она вот-вот проснется, но Лили продолжала спать, вздохнув от удовольствия, когда он накрыл ее одеялом.

Только Итан вытянулся на своей стороне кровати, как другая мысль пришла ему в голову: «Интересно, она спит в корсете?» На ней платье, поэтому вполне вероятно, что она оставила и корсет, особенно в отсутствие горничной, которая обычно помогает ей. Он знал по замечаниям некоторых своих бывших партнерш по постели, что женщины находят этот предмет одежды очень неудобным и всегда с облегчением избавляются в конце дня от жесткой штуковины из ткани и китового уса.

Поскольку она лежала спиной к нему, найти пуговицы платья оказалось делом простым, даже в темноте. Он расстегнул их в два счета. С непринужденной ловкостью начал развязывать шнуровку корсета. Как только та поддалась, протянул руку вперед, чтобы потянуть и снять его. При этом рука его легонько коснулась мягкой, податливой груди, прикрытой всего лишь тонкой батистовой рубашкой. Сосок мгновенно затвердел, тугая вершинка заострилась и натянула ткань, словно умоляя о мужском прикосновении.

Его естество воспряло духом с быстротой рядового, отдающего честь генералу, прижимаясь нетерпеливой головкой к грациозному изгибу внизу спины. «Вот тебе и недомогание, подавляющее мои сексуальные аппетиты», — подумал он. Голова у него, может, еще и не кристально ясная, тело по-прежнему нуждается в сне, но нижняя половина определенно в состоянии боевой готовности и знает, чего он хочет, — того же, чего хотел все эти долгие дни и недели.

Итан тихонько застонал, приказав себе отодвинуться. Она спит и не в состоянии сделать осознанный выбор. А против ее воли он ничего не предпримет.

Но даже когда он пытался успокоиться, рука непроизвольно обхватила другую грудь, нежно баюкая податливую округлость, в то время как большой палец начал инстинктивно гладить ее.

Сосок затвердел еще сильнее, превратившись в тугую торчащую бусинку, а его естество у ее спины запульсировало почти нестерпимой болью.

«О, проклятие, — чертыхнулся он, — как же быть? Смогу ли я теперь остановиться?»

Пойманный в тиски сильнейшего желания, он продолжал ласкать ее, развязав ленточку рубашки, чтобы можно было почувствовать теплую шелковистую плоть под своей ладонью.

Прикосновение к обнаженной груди лишь осложнило ситуацию. Его пальцы несколько долгих мгновений легонько пощипывали сосок, прежде чем он как-то нашел в себе силы оторваться от нее.

Руки его дрожали, когда он откатился в сторону и плюхнулся на спину. Закрыв лицо рукой, он лежал, мучимый телесной жаждой, все его тело горело огнем от неукротимого желания преодолеть эти несколько дюймов и овладеть ею. Но это было бы некрасиво и непорядочно, какие бы сильные страдания он сейчас ни претерпевал.

«Спи!» — приказал он себе. Но с другой стороны, как он сможет уснуть, когда Лили лежит с ним рядом?

Через минуту она зашевелилась, перевернулась на спину, потом еще раз — и оказалась лицом к нему. Очевидно, это показалось ей недостаточно, и девушка вся прижалась к нему, положив руку на его голую грудь.

Его тело напряглось, он задрожал.

Должно быть, у него при этом вырвался какой-то звук, потому что она на этот раз зашевелилась и слегка приподняла голову.

— Итан? — пробормотала она.

Его естество дернулось и запульсировало от низкого, сонного тембра ее голоса.

— Как ты себя чувствуешь?

Боже, что за вопрос?! Ему хотелось сказать, что он чувствовал бы себя превосходно, если б она перебросила ногу через его бедра.

— Отлично, — ответил он сквозь стиснутые зубы.

Она приподнялась чуть больше.

— Судя по голосу, этого не скажешь. Тебе все еще больно. Ну-ка, дай я посмотрю. — Она протянула руку и провела ладонью по щеке.

Он задрожал, готовый взорваться.

— По-моему, температура нормальная.

«Нет-нет. Я горячий. Очень, очень горячий».

— Голова не болит?

«Нет, болит мой инструмент», — подумал он, грубой частью своей натуры жалея, что не может попросить ее опустить руку и обхватить ту часть мужской плоти, которая действительно нуждается в ее прикосновении.

— Нет, — проскрипел он.

— Гм, это хорошо, — пробормотала она. — Я волновалась за тебя. Ужасно волновалась.

— Правда?

— Да. — Она опустила голову ему на плечо и затихла, предоставив вскоре гадать, не уснула ли она вновь. Потом она снова заговорила, легко играя пальцами у него на ключице. — Я сплю?

Итан прилагал все силы, чтобы восстановить дыхание, кровь вскипела под ее прикосновением.

— Нет.

— Гм, потому что это похоже на один из моих снов. Он замер, заинтригованный.

— В самом деле?

— Конечно, — пробормотала она. — Только не хватает твоих поцелуев.

Он улыбнулся:

— Даже так?

— Мне снилось, что ты прикасаешься ко мне… как в ту ночь в саду. — Она помолчала. — Это было незабываемо.

— Рад это слышать, — выдавил он через силу. — Мне та ночь тоже понравилась. А как насчет этой? Эта ночь тебе нравится?

Обнимая девушку, он скользнул рукой под расстегнутое платье, провел по коже вдоль позвоночника.

Она выгнулась, что-то похожее на мурлыканье сорвалось с ее губ. Придвинув ее ближе, он наклонил голову и захватил ее губы в пылком, но в то же время неторопливом поцелуе. Ее рот на вкус был слаще, чем малина в саду, и изысканнее, чем бренди со взбитыми сливками.

Решив сделать еще одну попытку стащить с нее корсет, он чуть-чуть приподнял ее и, не прерывая поцелуя, медленно освободил от мешающей части туалета. Торжествуя, отбросил корсет, как он надеялся, в изножье кровати. Вещица ударилась о спинку и с приглушенным стуком свалилась на пол, тут же позабытая.

Сунув пальцы ей в волосы, он начал вытаскивать шпильки, и пряди рассыпались шелковистым каскадом, который обрамлял их лица, словно полог; их медный оттенок был настолько ярким, что ему показалось, он различает даже оттенки цвета в лунном свете. Закрыв глаза, он целовал ее все крепче, сплетя их языки в необузданном слиянии, от которого каждый из них задыхался и хватал ртом воздух.

Она застонала, когда он стал гладить спину под рубашкой, другой рукой пробираясь дальше в поисках обнаженной кожи. Ухватившись пальцами за край платья, он медленно тянул ткань вверх, пока не нашел то, что искал. Ладонь его покалывало, когда он обхватил теплую атласную кожу под коленкой, прямо над подвязкой. Скользнув выше, он провел рукой по девичьему бедру, стал ласкать восхитительные маленькие ягодицы.