Она повторяла имя Итана в мыслях и на губах, рот ее приоткрылся, когда она силилась вдохнуть воздух. Обхватив руками его скользкую от пота спину, она капитулировала перед ним и теперь вбирала в себя сладостные ощущения глубоко и жадно.

Как и прежде, блаженство растеклось по жилам. Однако в этот раз, когда оно достигло пика, восторг едва не расколол ее на части, вопль счастья, словно песня, буквально звенел у нее на губах, а тело утонуло в экстазе.

Мир закружился, когда дрожь неизведанного доселе наслаждения прокатилась по ней. Толчки Итана стали мощными и быстрыми, почти жесткими, когда он резко застыл над ней. Хриплый крик вырвался из его горла, когда что-то как будто взорвалось внутри ее.

Они оба затихли, силясь восстановить дыхание и рассудок, удовлетворенные и выдохшиеся, пока мир вокруг медленно вставал на свое место. Прижавшись лицом к его шее, она позволила себе полностью насладиться моментом.

Укротив неодолимую, сжигавшую его страсть, он лег рядом. Она ничего не сказала, довольная и умиротворенная, веки ее начали сонно опускаться. Но очевидно, Итан спать не собирался, потому что сел на кровати, и матрас закачался от его движений. Протянув руку, он пошарил в поисках спички на прикроватной тумбочке и зажег свечу. Потом повернулся к ней лицом, и взгляд его был, к ее удивлению, холоден.

— Итак, миссис Смайт, — потребовал он непререкаемым тоном, — не соблаговолите ли объяснить, как это вы после замужества оказались девственницей?

Лили ухватилась за простыню и потянула ее вверх, чтобы прикрыть наготу, как будто тонкий слой материи являлся надежной защитой.

«Проклятие! — чертыхнулась она. — Очевидно, мужчины все-таки могут определять такие детали, по крайней мере Итан может». Откинувшись на подушку, она заставила себя не паниковать.

— Ну, так что, тебе нечего сказать?

Она разгладила пальцами верхний край простыни.

— А что ты хочешь услышать?

Его взгляд сверлил ее.

— Можешь начать с упоминания очевидного. Как случилось, что ты была замужем и осталась нетронутой?

Итан не из тех, кто будет ходить вокруг да около, подумала Лили. Он всегда переходит прямо к сути дела.

«Так что же сказать? Я, разумеется, не могу открыть ему правду. Во всяком случае, тот факт, что никогда не была замужем».

Хотя ей нравится Итан, она даже отдала ему свою девственность — но не может вот так сразу взять и признаться во всем. Она ведь не знает, как он отреагирует на то, что все ее существование основано на обмане. В его власти разрушить ее жизнь, которой она с таким трудом добивалась. А этого она допустить не может. Нет, она должна держаться своей истории, даже если это означает придумать новую ложь, способную рассеять его подозрения.

«Так что же сказать? Думай побыстрее, он ждет!»

— Не было времени, — ответила она. — Сразу после свадебной церемонии муж был призван в свой полк и немедленно отплыл на корабле в Испанию.

«Ну вот, кажется, это звучит правдоподобно, не так ли?» Золотистые брови Итана сошлись над переносицей.

— Вы поженились так быстро, что у вас даже не было брачной ночи?

Она покачала головой.

— Он… э… сделал мне предложение во время своего отпуска, и в тот день, который был назначен для оглашения в церкви, получил приказ отбыть в полк. Мы поженились в последний день перед его отъездом, и не было времени ни на что, кроме нескольких поцелуев.

Стиснув край простыни пальцами, она прикрыла глаза, желая поскорее закончить этот обман, и тугой ком вины повис у нее в душе.

— Я полагала, что он вернется через несколько месяцев и мы будем счастливы, но он не приехал. Его убили.

Секунду спустя большая ладонь Итана накрыла ее руку и легонько сжала.

— Мне очень жаль.

Давление в груди усилилось. Она лгала ему и прежде. Так почему же это так беспокоит ее сейчас? Конечно, до сегодняшней ночи она не спала с ним. До этого дня не познала всей радости занятий любовью.

«Любовники могут говорить друг другу все».

— Почему ты не призналась? — спросил он.

Она открыла глаза.

— В чем?

— Что ты девственница. Ты не думала, что для меня это важно? Что мне, возможно, надо это знать?

Она пожала плечами, давая себе лишнюю секунду, чтобы подумать.

— Это… казалось… слишком интимной темой, не из тех, что обычно обсуждают.

Протянув руку, он нежным жестом погладил ее по щеке.

— Этой ночью мы, похоже, обсуждали немало подобных тем. Тебе следовало довериться мне. — Суровое выражение промелькнуло на его лице. — Господи, Лили, я же мог причинить тебе боль.

Она повернула руку и переплела их пальцы.

— Но не причинил — по крайней мере не больше, чем это было неизбежно, учитывая мою невинность. Я знала, что нахожусь в надежных руках.

Последние остатки холода пропали из его глаз, искра желания зажглась в глубине янтарного взгляда. Несколько секунд спустя, однако, она исчезла, он выглядел озабоченным.

Сев, он пригладил пальцами свои растрепанные волосы, затем потер большим пальцем лоб.

— Что, голова болит? — спросила она. — Кажется, я напрочь позабыла о том, что с тобой произошло. — Она осеклась, стесняясь спросить. — Так как твоя шея? Укус еще болит?

— Нет, я его почти не чувствую. Лекарство оказалось удивительно эффективным. И я доказал, что вполне здоров, если занимался с тобой любовью. — Он устремил на нее взгляд из-под нахмуренных бровей. — Лили, тебе в самом деле следовало открыться мне.

— Да, я была девственница. Но теперь это уже не важно. Дело сделано, и ничего не изменить.

Нет, он хотел бы это изменить и уже сейчас сожалеет о своей поспешности. Все-таки одно дело, когда перед тобой вдова, имеющая опыт супружеских отношений, и совсем другое — нетронутая девушка.

Сердце ее забилось.

— Не волнуйся, все в порядке.

Лицо Итана вновь сделалось суровым.

— Ой ли? Я взял у тебя то, чего не имел права брать. Ее плечи напряглись.

— У тебя было право, которое я дала тебе, когда согласилась прийти в твои объятия. Ты не взял ничего, что я не отдала бы тебе по собственной воле.

— Возможно, сейчас ты веришь в это, но я соблазнил тебя.

— Насколько я успела заметить, ты соблазнял меня последние несколько недель. Но никогда раньше не обнаруживал ни малейших угрызений совести из-за своих домогательств. Или ты только дразнил меня?

— Разве из сегодняшней ночи следует, что я только дразнил? — задал он скорее риторический вопрос.

— Ну, значит, ты добился своей цели. На мой взгляд, ты должен быть доволен. — Она замолчала, когда новая мысль пришла ей в голову, мысль, которую она заставила себя произнести вслух: — Или в этом и состоит сложность? В том, что мне не удалось доставить тебе удовольствие и ты теперь ищешь вежливый способ сообщить мне об этом?