Сначала я планировал написать письмо в журнал «Сан-Рафаэль» или в газету «Бейвуд-Пресс». Я даже начал составлять в уме послание к редактору. Но затем нашлось другое решение. Распрямив листы на коленях, я исправил ошибки и отредактировал фразы, которые по тем или иным причинам не понравились Чарли. После этого мне оставалось лишь вложить отчет в конверт и написать адрес Клавдии Хэмбро. Выйдя на остановке в Инвернес-парке, я пошел по узкой дороге к ее особняку. Не создавая лишнего шума и не отвлекая обитателей дома от важных дел, я подсунул конверт под дверь и ушел.

Уже у дома Фэй (а пешая прогулка от Инвернес заняла больше времени, чем езда на автобусе) я вдруг понял, что не написал на отчете свое имя. На мгновение мне захотелось вернуться, но затем я вспомнил, что у меня с миссис Хэмбро имелась телепатическая связь. То есть она должна была понять, от кого пришел этот важный документ. Кроме того, в отчете указывались имена Ната Энтайла и моей сестры. Поэтому она без проблем могла определить источник информации.

Обрадовавшись этому счастливому стечению обстоятельств, я быстрым шагом направился домой. Затем мне вдруг вспомнилось, что через месяц наступит конец света и в тот день, который я назвал на собрании, все знакомые люди Чарли, Фэй, Натан и Гвен погибнут в космическом огне. Теперь уже ничто не имело принципиального значения. Неважно, признает ли Чарли изложенные факты. Неважно, как он поступит, когда вернется из госпиталя. Теперь все неважно. Я знал, что все эти люди превратятся в радиоактивную пыль. Просто в горстку черного пепла.

Яркая картина их гибели преследовала меня почти неделю. Я не мог избавиться от нее, как бы ни старался. Несколько раз мне удавалось думать о чем-то еще, но картина катаклизма снова и снова вставала перед глазами.

Однажды вечером, когда Нат приехал в дом Фэй, дети встретили его возбужденными криками. Как только он вышел из машины, Бонни сообщила ему:

— Одна из овец родила ягненка! Она родила его всего две минуты назад!

— Мы видели роды через окно! прокричала Элси. И девочки из «Синички» тоже видели. Они пекли хлеб и заметили четыре ножки, а я сказала им: «Смотрите, это ягненок!» Так оно и оказалось. Мамочка говорит, что это овечка! Это девочка-ягненок. Иди быстрее!

Девочки подпрыгивали от восторга и бежали рядом с ним. Натан миновал гостиную и вышел в патио. Фэй, одетая в излюбленные желтые шорты, топик с открытой спиной и сандалии, сидела в кресле-шезлонге и пила мартини.

— Одна из овец дала приплод, сказала она, не оборачиваясь. Мои подопечные из «Синички» только что уехали.

— Да, дети рассказали мне, ответил Нат.

Фэй продолжала смотреть на поле, которое начиналось за невысокой оградой и сеткой для бадминтона. Наконец Нат заметил овцу. Она лежала на боку, как большой темносерый мешок. Он не видел ягненка только какое-то шевеление. Время от времени ухо овцы подрагивало.

— Это означает, что она взволнована, сказала Фэй. Когда овцы прядут ушами, это признак тревоги.

Чуть позже овца встала на ноги, и Нат увидел крохотное черное пятно на траве. Это был ягненок. Овца подталкивала его сначала носом, затем одним из копыт. Ягненок поднялся, дрожа и покачиваясь на тонких ножках. Он прильнул к разбухшему соску матери и стал сосать молоко.

— Мы уже обо всем позаботились, сказала Фэй. Я закрыла собаку в ванной, так что, если пойдешь туда, не выпускай ее. В прошлом году чертов пес убил всех ягнят. Он нашел их, когда они были в крови, и, видимо, посчитал кусками мяса.

— Понятно, сказал Нат.

Он сел на плетеный стул рядом с Фэй. Девочки, побыв немного с ними, пошли кататься на трехколесном велосипеде.

— Мне кажется, что она собирается рожать второго ягненка, сказала Фэй. Смотри, какая она толстая.

— Может, просто молока много собралось?

— Нет.

Позже, на закате, занося в гараж трехколесный велосипед, Нат увидел, что овца опять лежит на боку. Ее задняя часть ритмично сотрясалась. Он понял, что хозяйка дома была права, и направился на кухню. Фэй готовила салат у плиты.

— Ты угадала, сказал он. У овцы снова схватки.

— Этот ягненок родится мертвым. Если интервал между родами больше часа, второй ягненок всегда умирает.

Она отставила тарелку в сторону и пошла надевать плащ.

— Но ты же не знаешь наверняка, возразил он, следуя за ней. Может быть, все обойдется.

Нат ничего не знал об овцах, но ему хотелось приободрить ее, вселить какую-то надежду. Взяв фонарь, а небо уже потемнело и встретило их россыпью звезд, они направились к овце. Животное стояло на ногах и щипало траву. Рядом лежал первый ягненок. Его головка была приподнята.

— Придется звонить ветеринару, сказала Фэй.

Вернувшись в дом, она долго говорила по телефону.

Нат скучал, бродил по комнатам и временами смотрел через окно на поле. Снаружи стемнело. Он видел только контуры эвкалиптов на повороте подъездной дорожки.

Фей вышла из спальни и сказала:

— Ветеринар просил перезвонить через час или раньше, если что-то случится. Говорит, овца должна пройтись немного. Мы должны заставить ее ходить. Это ускорит роды. Но он согласен со мной. Нет никаких шансов, что ягненок родится живым.

Они поужинали, затем, так и не убрав посуду со стола, надели плащи, взяли фонарь и вышли на поле. Круг света выхватил из темноты одну овцу, затем другую.

— Нет, крикнула Фэй. Свети туда.

Нат повел лучом фонаря и увидел овцу у забора. От нее тянулась какая-то черная паутина, которая, провисая в воздухе, вела к небольшому пятну мокрой черноты на траве.

Казалось, что там лежал какой-то сморщенный ком. Фэй пошла поближе и сказала ровным голосом:

— Это мертвый ягненок. Большой.

Пригнувшись ниже, она добавила:

— Хорошенький. Мужского пола. Она его только что родила.

Фэй засучила рукава и начала отдирать от овцы кровавые мокрые волокна. На мордочке овцы блестели полосы слизи.

— Был бы барашек, сказала Фэй, переворачивая ягненка.

— Да, очень жаль, ответил Нат.

Он не чувствовал никаких эмоций только физиологическое отвращение к комку кровавой слизи. Испугавшись, что Фэй передаст ему труп, он отступил на шаг и вдруг почувствовал вину. Тем временем Фэй, раздвинув пасть ягненку, несколько раз надавила на его реберную клетку.

— Он все еще теплый, сказала она. Прежде я находила окоченевшие тела. Этот очень большой. Роды шли пять часов. Он слишком долго выходил.

Фэй подняла ягненка за заднюю ногу и похлопала его ладонью по грудине.

— Так делают со щенками, объяснила она. Черт! Не помогает. Жаль. Идеальный ягненок. Разве не странно? Он пять месяцев развивался, а затем взял и умер. Какая беда!