больше повезет с вами, мои вероятные покойники. Ничего не хотите мне рассказать?

— Да особенно нечего, — я пожал плечами.

— Ага, — подтвердила Хо. — Вообще тишина.

— Тишина!? — взвизгнул Сэт. — Я сейчас устрою вам минуту молчания. Только вы участвовать не будете! Я вам что сказал, сволочи?! Забрать барахло и сваливать. Нет, это не по нам. По нам какие-то летающие быки, куча мертвых касок, даже ССТ засветилось. Вы хоть знаете, что вас снимали? Видео уже два часа как в интернете. Я не понимаю… Я не понимаю каким чудом вам удалось сбросить хвост, но если бы ССТ смогло разглядеть твои грязные номера, Самара, «Перспективы» бы уже сравняли с землей.

Сэт упал на диван, и закрыл лицо руками.

— Машине, я так понимаю, конец?

— Не совсем, — я вздохнул. — Мы оставили ее у Жанны.

— Самара, у меня нет денег даже на взнос в Крашелл, — Холейгула поглядел мне в глаза. — Придется тебе ограбить супермаркет… Или гарзонскую старушку. Ладно. Давайте по порядку.

Мы с Хо говорили по очереди. В общем-то рассказ получился достаточно коротким, так что палочник не успел рассвирепеть во второй раз. Его лицо оставалось непроницаемым, но пальцы стискивали подушки. Когда мы замолчали, он поднялся и подошел к сумке. Изучив содержимое, палочник снова сунул голову под кондиционер.

— Отношения между Побережьем и городом теперь осложнятся, — сказал он. — Не знаю, чем эти доспехи так ценны, но лучше вернуть их лонгатам. И как можно скорее. ССТ всегда может сделать рожу кирпичом и просто забыть об этой ситуации. Или выкрасть их заново.

— Ну заработать-то у нас получиться? — спросил я.

— Заработать, — кисло повторил Сэт. — Заработать. Самара, ты становишься опасен. Я даже и не знаю, чего от тебя дальше ждать. Этак ты развяжешь к вечеру войну.

— Прости нас Холи, — сказала Хо. — Ну ведь даже спьяну не присниться такое.

Сэт поглядел на нее с явным желанием придушить.

— И Якоб трубку не берет. Ну и денек. Ладно, мои паразиты, в сущности, дела ещё могут наладиться. У меня есть знакомый по ту сторону Стены. Если все сделать тихо, может быть, действительно удастся что-то выторговать у этих чокнутых тамплиеров. Придется мне сегодня ночевать на работе. Да, Сам-сам? Хватайте сумку и убирайтесь с глаз моих долой. Мне нужно выпить.

— Нам бы тоже не помешало, — сказала Хо, когда я тихо-о-онечко закрыл за собой дверь.

— Угощаешь?

— Так у тебя же, как всегда, ни гроша за душой.

— Да. Я честный заемщик. Честнее меня только Каждому-Должен.

Все время пока мы стояли в очереди мимомаркета меня не отпускала мысль, что ограбить кассу не такая уж плохая идея. В конце концов рано или поздно у меня просто могло не остаться другого выбора.

Мы взяли по бутылке водки и отправились ко мне. Хо ненавидела тысячники, но ей хотелось зайти в душ. Перрон был почти пуст, люди еще не начали возвращаться с работы. Только пара стариков шушукалась на скамейке, да нес свою бессменную вахту угрюмый Стояло.

— Черт, отсталый, — сказал я ему. — С утра ведь был целый. Кто это так тебе зарядил?

— Шутки шутишь? — спросил Стояло, потрогав фингал пальцами. — Этот тип сказал, что ты его пригласил. Дескать в подвале завелся жирбергер размером с тачку.

Ретро, — подумал я. Ну ничего себе. Кто ж с утра знал, что ему придется лезть именно в этот подвал.

— Мне нужно было тебя предупредить, — я виновато развел руками. — Уверен он не хотел начинать конфликт.

— Черт, наверное, — Стояло вздохнул. — Возможно я слишком сильно старался отработаться. Ладно, дай лучше сигаретку… Привет Хо.

— Привет мужик.

Пока я распечатывал новую пачку олива уже начала прикладываться к горлышку. Я не стал ее тормозить. Мы сегодня не просто заслужили выпивку, мы нуждались в ней.

В конуре было сумрачно и прохладно. То, что нужно, чтобы перевести дух. Хо сразу же пошла в душ, а я откинул столик, разложил нашу грошовую закуску и выставил стаканы, чтобы создать видимость домашнего уюта. Нет ничего уютнее полного граненого на столе.

Я выпил.

Да что же это за херня происходит?

Слышно было как Хо плескается и фыркает, напор пока был что надо. От этих звуков и ста грамм чистой мне стало легче, я поскидывал с себя пропотевшую одежду и подумал о том, не составить ли Хо компанию. К сожалению, это было невозможно. От двух тел одновременно кабинку просто разорвало бы в клочья.

Олива вышла, не обмотавшись как обычно полотенцем. Напротив, она держала его перед собой на вытянутых руках.

— Он отвалился, — прошептала она.

— Кто? — я успел погрузится в собственные необозримые глубины, поэтому реагировал вяло.

— Си…

Она поднесла мужа к столу. Я вздрогнул и отстранился.

— Господь Гарзонский, да убери ты его, пока меня не стошнило. Выглядит как чернослив с ножками.

— Куда?

— Не знаю, положи пока в холодильник, потом вынесем на улицу.

— Мы должные его похоронить, — Хо уселась со своим траурным свертком на несвежую простынь, и принялась укачивать его как ребенка.

— Похоронить? Вот это?

— Это «это» — мой муж! — запальчиво воскликнула Хо. — Был.

— Никогда мне этого не понять, — сказал я, допивая второй стакан и хрумкая огурцом. — По-моему вы все валяете дурака. Я понимаю, гормоны и прочее, но всерьез называть клеща-осеменителя мужем…

— Вот так ты, да? — горько переспросила Хо. — Клещ-осеменитель? А ведь ты ему нравился. Он всегда шевелился, когда ты был рядом.

Я отложил половинку огурца. Мне сделалось дурно. И совершенно расхотелось наливать третью сотню.

— И как мы его похороним, — вздохнул я. — Как кота? Закопаем в коробке?

— Нужно его сжечь, — провозгласила Хо. — Только так. А пепел — на ветер.

Я посмотрел на свою слегка захмелевшую подружку. Под правой грудью у нее теперь было пусто, если не считать небольшой ранки. Она сочилась сукровицей. Между двух молоденьких полусфер краснели ожоги от копья. А ладони… О, Леди, ладони ее напоминали скопище пузырей. Хо только отмахнулась от моей попытки обработать раны. Она окропила их водкой и замотала ладони эластичным бинтом из моей старой армейской аптечки.

— Анастезия уже действует, доктор Хин.

И то верно.

Я занялся ритуальными хлопотами. Пришлось отыскать кастрюлю, в которой я обычно варил картошку. У меня оставалась трехлитровая банка горючки, часть которой пришлось использовать как топливо для кремации. Хо настояла, чтобы для этого мы поднялись на крышу. Для этого мне пришлось раскопать коробку для шмоток и нарядить нас обоих для похорон. Потом я неуверенно последовал за оливой, неся в руках кастрюлю, а в кастрюле той плавал усопший Си, на которого я старался не смотреть.