class="p1">Камень принял профессора нагретой поверхностью, и подкладывать, как раньше, сложенную куртку Афе не хотелось. Тело мгновенно приняло покойную позу, замерло – профессор потерял чувство реальности и окунулся в немую пустоту. Теплая струя пробежала по телу и остановилась почти у самого камня, где-то в паху Асури, пульсируя спокойными и равномерными толчками. Еще какое-то время Афа сидел в абсолютной темноте, но чувствовал дыхание напротив. Казалось, что рядом действительно сидит его визави, до такой степени звук выдыхаемого воздуха был очевиден.

Прошло минут тридцать-сорок, прежде чем профессор ясно увидел самого себя на камне. Он сильно изменился, лицо высохло и стало черным от солнца, борода окончательно выровнялась, и теперь не осталось следа от клочков торчащих волос. Пальцы словно вытянулись, узловатость их стала особенно заметна. Ладони лежали на бедрах и так же, как и в прошлый раз, источали бирюзовое свечение.

Рассмотрев себя как следует, Афа поднялся и направился к тропе. Тело же недвижимо застыло на камне, и теперь даже ветерок не шевелил пряди волос, спускающиеся к скулам.

Состояние легкости и невесомости было уже знакомо, но профессор до сих пор не решился руководить своими действиями, полагаясь на подсознание. Сейчас он стоял и не двигался ни в какую сторону. Неожиданно для себя самого Афа почувствовал, как несколько сизых лучей, словно дымок от сигареты, вытекают из тела профессора, сидящего на камне. Одни лучи волнами уходили вдаль, в сторону птичьего кладбища, другие же кружились тут, рядом. Афа заметил, что эти лучи словно проверяли видимый мир, как бы на ощупь продвигались все дальше и дальше. Ему даже показалось, что в какой-то момент он почувствовал себя «Лотосом-1», этой машиной, которая, совершенно не понимая свое сознание, пытается обнаружить собственную жизнь в ином пространстве, вне микросхем и банков вариантов. Все еще осторожно лучи-щупальца легко касались травы, поля, кружились вокруг деревьев… Кажется, что это именно «Лотос-1», внедренный в сознание профессора, теперь пытается обнаружить что-нибудь надежное в реальном мире.

Асури пошел по полю в ту сторону, где находилась стена с люком и электрическими лентами – стена, которая отделяла мир Человека-14 от остального социума. Вместе с ним и поползли лучи-щупальца, намного быстрее, словно обрадовавшись, что могут передвигаться при помощи профессора. Афа остановился: он вовсе не собирался способствовать машине обустраиваться в этом мире. Остановившись, он стал просто и спокойно наблюдать за поведением «Лотоса».

В обычном своем состоянии профессору просто невозможно увидеть эту скрытую работу «Лотоса», которая, скорее всего, ведется уже давно, с тех самых пор как вошел в силу новый рейтинг, уничтожавший всех причастных к созданию искусственного интеллекта.

Лучи ползли по высыхающей траве, поднимались в воздух, рисовали узоры и вновь опускались на землю.

Он вдруг заметил, как узоры лучей приобретают плотность, какую-то форму. Совершенно неожиданно он увидел осьминога, сотканного из бледно-синих чернил, под стать самим лучам. Осьминог барахтался в воздухе, шевелил щупальцами, пытаясь за что-то уцепиться в воздухе, но только беспомощно ловил пустоту, неспособный двигаться никуда более.

Профессор следил за осьминогом, и в голову ему пришла мысль, что машина пытается создать некую форму из своего представления о мире и о себе. Так вот откуда такая потребность! Афу осенило… Всевышнему нужны были доказательства своих возможностей! Доказательства для самого себя и больше ни для кого! Огромная сила и энергия не могла находиться в таком сознании вечность – рано или поздно собственное любопытство возымело бы верх над покоем и знанием. Теперь и «Лотосу» захотелось создать существо, способное самостоятельно проживать свое предназначение. Афа понял, что осьминог в сознании «Лотоса» получился самым совершенным живым существом – одна голова, а все остальное тело представлено щупальцами-руками для добывания пищи. Совершенным по сути, то есть по содержанию. Профессор смотрел на осьминога внимательно и холодно. Было очевидно, что в таком организме никогда не образуется никакой цивилизации, все силы и умения тратятся только на выживание. Идеальная суть никуда не годилась. Афа заторопился к побережью: осьминог не мог жить в воздушном пространстве. Дойдя до первой волны, Афа уложил осьминога на белый песок. Несколько ленивых движений щупальцами, и осьминог замер окончательно. Профессор не успел донести его до воды. Но ничего, кроме отвращения, Афа не испытал. Его совершенно не трогало то, что он безжалостно распрощался с детищем «Лотоса», так и не найдя ему применения. Афа наблюдал за действиями машины, сидящей внутри профессора. Идеальная целесообразность оказалась отвратительной. Афа еще раз взглянул на тающего осьминога, который изо всех сил перед смертью впился в песок, стараясь подтащить себя к настоящей воде.

Зайдя по щиколотку в океан, Афа по-прежнему не ощущал ничего телесного. От профессора шли сизые струйки тонкого дыма, которые летели над водой. Красиво изгибаясь, они соединялись в одну толстую волну, словно растянутая в длину парабола утончалась к своему окончанию. Огромная капля парила над океаном – профессор любовался красотой ее формы. Теперь она представляла собою какое-то живое существо, тело которого было упруго и прекрасно. Неожиданно у параболы появился хвост-руль, и диковинное животное опустилось на воду. Несколько раз взмахнув хвостом, существо стремительно заскользило внутри своей стихии и исчезло в океане. Афа ждал. Живая огромная капля вернулась, присматриваясь к профессору. Афа не реагировал, капля хлопнула хвостом и навсегда исчезла в океане.

Подчинив волны, текущие из профессора, Афа с любопытством наблюдал, как сидящий в нем «Лотос» сочинял каких-то непонятных существ, напоминавших экзотических насекомых. Они формировались в воздухе и плавно опускались на траву или в воду. Ничего интересного его уму, чувству или зрению не появлялось. Афа бросил эту затею, остановил свое мышление, вернулся в себя…

Профессор не сразу открыл глаза – пот со лба струился по векам. Опустив ноги, Афа вытер майкой лицо, поднялся. Непонятное состояние удручало, профессор чувствовал усталость. Такого с ним давно не было.

Накинув куртку, Афа вышел на тропинку и поплелся домой. Для него уже не было удивительно, что подсознание является источником его приключений. Сегодня же произошло нечто странное, несвойственное профессору. Он помнил каждое свое движение и не находил объяснения. Какая-то холодность присутствовала во всех действиях Афы. Исключение составляло лишь самое начало, когда Афа почувствовал, что все его поведение диктуется не подсознанием, а машиной, «Лотосом-1», который сумел внедриться в сознание профессора и теперь свободно читал его мысли и желания.

Стало быть, все эти эксперименты по созданию каких-то существ были всего-навсего игрой машины, позволившей себе свить гнездо внутри Асури и диктовать ему свои условия.

Профессор стал подробно вспоминать каждое свое движение и мысль – в