– О*censored*е… – пытался выразить свое восхищение Загадкин и надсадно закашлялся.

– Боже правый, боже правый… – потрясенно твердила на языке своих туманов Джоанна и картинно хваталась за сердце. Десантники разоружали обезвреженных бойцов, натягивали свои штормовки, впрыгивали в ботинки, рассовывали по карманам компактные магазины для автоматов на двадцать два патрона.

– Убил двух охотников одним зайцем? – хмыкнул Олег, кивая на дохлую живность, валяющуюся в траве.

– Сам ты заяц, – ворчал Крутасов, забрасывая на спину рюкзак. – Крыса какая-то, вроде ондатры… Ее на дне зажало между коряжинами, я как ткнулся в нее, чуть не поседел от страха. Решил с собой взять.

– На хрена? – не понял Оленич.

– Ну, это так… – смутился Крутасов. – Вроде талисмана, что ли… Чтобы смешнее было.

– На шею повесь, чтобы враги шарахались, – посоветовал Оленич. – Высохнет – будет меховой воротник.

– В путь, герои отечественного водолазания, – выдохнул Олег. – Живо в лес…

Бежать пришлось под пулями. Подразделение спецназа разбилось на мелкие группы, зачищая прилегающую к озеру территорию. И вполне закономерно, что их засекла аналогичная группа. Бойцы выпрыгивали из кустов где-то слева, орали, как на стадионе, а беглецам до чащи оставались считаные метры. Они ревели от отчаяния, увертывались от пуль, огрызались из смешных африканских автоматов. Проблема заключалась в том, что Олег до сих пор был против убийств работников официальных структур – даже невзирая на то, что эти работники готовы были стереть их в порошок. Стреляли по земле, стреляли над головами, проклиная черную несправедливость. Прикрывали Джоанну, которая ползла черепашьей рысью и захлебывалась слезами. Плотным огнем забили спецназ обратно в кусты, но они опять настырно полезли. Товарищи уже пропадали в лесу. Олег отступал последним, катался по траве, качался, как маятник. Пуля продырявила штормовку, когда он нырнул за приземистую ель, и когда эти трое подбегали к чаще, выпустил в них весь запас своей трещотки. И с мстительным удовольствием смотрел, как корчатся в траве с простреленными ногами горячие латвийские парни, зажимают раны, зовут на помощь…

Поредевший отряд ускоренным маршем пробивался через лес. Мглистая чаща поглотила беглецов. После короткого отдыха снова двинулись в путь, мелкими шагами, наступая на пятки… Где-то в стороне горланили люди, забились в припадке потешные автоматы. Тактика оставалась прежней – маршевой рысью выдвинуться на север, а потом повернуть на восток. Никто и не заметил, как прошел день, гасли краски природы, утихали звуки леса. Они бежали по пересеченной местности, вязли в буреломе и муравейниках. Скатились в овраг, перебежавший им дорогу, карабкались на противоположный склон, хватаясь за вмурованные в глину камни и подсаживая друг дружку. Джоанну, не приученную к подобным перегрузкам, постоянно тошнило. Она хваталась за живот, издавала пугающие звуки, словно выплевывала собственную печень. Их засек «блуждающий» дозор и завопил о счастливой находке. Спецназовцы ломились через лощину, издавая жуткий шум. Крутасов рухнул плашмя на краю оврага, прицельной очередью загнал преследователей обратно в орешник, выплюнул через плечо:

– Валите от оврага, командир, я обману их, уведу за собой… Не бойся, помню, где встречаемся…

Не было времени ни возвращаться, ни напутствовать. Олег повел людей от оврага, пока этот взбесившийся «форс-мажор» не полез всей массой из лещины. Они успели провалиться в соседнюю низину – одни съезжали, другие катились по склону. А за спиной надрывался автомат, ржал, словно конь, на весь лес Шура Крутасов, матерился во всю глотку. А потом, судя по поступающим звукам, скатился в овраг и припустил по пади. Вопли и выстрелы сделались глухими. Спецназовцы гремели доспехами, прыгали за ним, шараша из всех стволов. Олег от злости скрипел зубами – если с Шурой что стрясется, этот груз будет висеть на нем до гробовой крышки…

И снова горстка людей тащилась через лес. Бежать уже не было сил, с трудом переставляли ноги. Стихли звуки, отличные от звуков леса, и оставалось лишь догадываться, чем закончился инцидент с «самопожертвованием» Крутасова. Лесная чаща засасывала. Эта богом благословенная страна действительно могла похвастаться обилием неоскверненной природы. В какой-то миг Олегу показалось, что он различает гул мотора. Дорога? Он встал, навострил уши. Звук пропал, могло и показаться, в этом нет ничего удивительного. А если нет, что тут необычного? Проселочные дороги – явление общее, а лес не может быть вечным…

– Давайте отдохнем, пожалуйста, я вас умоляю… – взмолилась Джоанна. Девушку можно было понять. И даже простить. Она издала щемящий душу стон и сползла на дно низины, устланной мягким мхом – словно созданной природой для умиротворяющего отдохновения. Люди валились без задних ног. Кряхтели, стонали, молитвенно смотрели, как ветер теребит кроны деревьев, как облака, покачиваясь, деловито снуют по своим делам.

– Джоанна, вы совершенно не подготовлены к экстремальным переходам, – упрекнул Олег. – У вас было настолько скудное детство, что вы не выезжали в походы по местам боевой индейской славы, не участвовали в играх бойскаутов?

– В Англии нет бойскаутов, Олег… – стонала Джоанна. – А общение с природой ограничивалось прогулками в соседний парк с дедушкой, которого я везла на каталке…

Пришел в движение Загадкин, начал ползком выбираться из низины, отталкиваясь ногами. Поднялся, куда-то побрел, хватаясь за деревья.

– Снова в самоволку, боец? – лениво отреагировал Олег.

– По нужде, товарищ капитан. По нужде – большой и малой…

– Полицейским не попадись…

– Хреновые в Прибалтике полицейские, – фыркнул Оленич, принимая сидячее положение. – Пора им за границей копов закупать.

Села Джоанна, обвела присутствующих зачумленным взором. Потрогала свое опухшее лицо, потом волосы, стоящие колом. Ее мордашка землисто-мертвецкого окраса, в которой давно не осталось ничего симпатичного, брезгливо сморщилась. Она приглаживала волосы, изобразила пятерней расческу, стала выдавливать из волосяного покрова дары леса. Подмигнул Оленич.

– Ну, все, командир, если женщина решила стать красивой, ее ничто не остановит… Слушай, – он задумался, – а ты не знаешь, как вампиры красятся и бреются, если они своего отражения не видят?

– Никогда не задумывался, – пожал плечами Олег. – Но если начать с того, что вампиров в природе не существует… Почему спросил?

– Не знаю, – засмеялся Григорий. – Навеяло что-то. Интересно, что ожидает эту красотку, если мы выберемся к своим? Пластическая операция и фиктивные похороны?

– Боюсь предположить, – фыркнул Олег. – Но, надеюсь, это лучшее, на что она может рассчитывать. Как ты думаешь, Крутасов выкрутился?

– Даже не бойся за него, – отмахнулся Оленич. – Бери пример с меня, вот я совсем за Шуру не переживаю. Латвийский спецназ – это совсем не то, чего нам следует бояться. Шура справится. А ЗЛОЙ Шура – еще и лезгинку на их косточках станцует.