Нехорошее подозрение защекотало у меня под ложечкой.

— А что у него с ростом?! — опередила мой вопрос Лиза. — Нормальный вроде рост. Выше среднего, это точно. Парень, правда, сильно сутулится. Но для подслушивания мог и отбросить эту вредную привычку.

— Вы о ком говорите? — Лихогон, похоже, заподозрил какой-то подвох. — Это у Леонида Песова — рост выше среднего?! Да он мне и до груди не достает! Куда уж ему к окнам подобраться! Тем более что своей рыжей шевелюрой он бы уже привлек внимание всех соседей и мне бы уже позвонили.

Во дела! Я уже устала пугаться новых фактов и только восхищалась ими. Выходит, приходивший сюда Песов был вовсе не Песовым? Но ведь я сама видела паспорт. Да и зачем кому-то другому приносить конверт для завещания? Если кто-нибудь немедленно не объяснит мне, что происходит, я сойду с ума.

— Вывод напрашивается сам собой, — немного расспросив Лизу и меня, спас мой рассудок г-н Лихогон. — Самозванец с поддельным паспортом хотел выкрасть из моего сейфа завещание покойного г-на Песова. Завтра, пожалуй, отнесу завещание в офис к настоящему Леониду Песову, там оно будет сохраннее.

Так нежданно-негаданно я получила точную информацию о том, где хранится нужная мне бумага, и знак, что действовать нужно как можно скорее.

— Лиза, — вкрадчиво проговорила я, как только снова осталась с секретаршей наедине. — Помнишь о нашем плане по охмурению твоего шефа? Первая часть — стать женщиной-партнером — уже, считай, выполнена. Пора переходить к операции «есть контакт». Тем более что сегодня нам обещали короткий день. Слушай меня внимательно! — начала я и даже немного переборщила, добавив: — Слушай и повинуйся!

— Выхожу на исходную позицию, — включив громкую связь, я назидательно бубнила в трубку, когда мы с Жориком отъехали на нужное расстояние, выждав оговоренный с Лизой промежуток времени после работы. — Объявляю начало операции. Главное, не потеряй при виде него голову. Веди себя достойно и следуй нашему плану.

Лиза в ответ агакала с таким энтузиазмом, что мне было немножко не по себе. С одной стороны, сговорившись с Лизаветой, я чувствовала, что поступаю правильно — и работу свою я делала, и под это дело полезную аферу проворачивала — помогала одиноким сердцам объединиться. С другой — то, с каким трепетом Лизавета относилась к предстоящему мероприятию, меня пугало: чего доброго испортит все или проговорится, что это я все подстроила, и навлечет на меня лихогоновский праведный гнев.

— Ты волнуешься, кажется, даже сильнее, чем она, — усмехнулся сидящий за рулем Жорик.

— Сильнее, чем она, — невозможно, — парировала я.

Мы, конечно, ужасно рисковали, сидя в собственной всем известной машине неподалеку от офиса конкурента, но других, приемлемых для всех, вариантов как-то не нашлось. Шпионить из соседнего кафе Жорик мне запретил, хотя, между прочим, я всю жизнь мечтала побыть супергероем, распивающим кофе с наушником прослушки в ухе, следя за проходящими мимо объектами сквозь незаметные прорези в газете. Увы, этот милый образ непоправимо устарел. Человека с газетой в наш век виртуальной жизни заметили бы все, а спрятаться за планшетом и наблюдать из-за него никак не получилось бы. Оставалось надеяться, что Лихогон будет слишком увлечен происходящим и не станет всматриваться в заполонившие все стоянки автомобили.

— Здравствуйте еще раз, Петр Степанович, — медовым голоском защебетала я, наконец позвонив, собравшись с духом. — Дико извиняюсь, что беспокою, но, понимаете, у меня нет другого выхода. Вы должны мне помочь.

— А? Что? Что случилось? — насторожился Лихогон.

— Понимаете, мы с Лизой собирались сегодня после работы пойти в кино. Само по себе это не является ничем чрезвычайным, но, видите ли, один из моих сыновей слегка прихворнул… Ничего особенного, совсем не сильно. Но его нельзя оставить сейчас одного.

— Вы хотите, чтобы я посидел с вашим сыном? — кажется, Лихогон ожидал от меня чего угодно.

— Ох, нет, ну что вы… Просто я не смогу пойти с Лизой. И предупредить ее об этом тоже не смогу, потому что ее телефон не отвечает.

— Конечно не отвечает, она ведь забыла его на рабочем столе! Раза три уже трелью заливался.

— Бывает, — вздохнула я. — В общем, Лиза ждет меня возле кинотеатра. С билетами. А я не приду. Представляете? На улице такой противный ветер, ваш секретарь может простудиться…

— Хотите, чтоб я вызвал ей врача?

Недогадливость Лихогона начала раздражать меня.

— Нет! — с возмущением ответила я, подумав, как можно быть таким недотепой. — Понимаете, кинотеатр-то не где-то далеко, а в двух шагах от нашего офиса!

— Да?! — заинтересовался Петр Степанович. — А я и не знал. Какой кинотеатр?

Я несколько раз повторила название известного во всем городе кинотеатра и снова вернулась к своей просьбе:

— Не могли бы вы прогуляться к кинотеатру и предупредить Лизу, что я не приду?

На том конце трубки воцарилось сопящее молчание.

— Ну знаете ли, — выдавил наконец из себя Лихогон, — во-первых, я занят. Не так часто выпадает возможность провести опыты по дрессировке. И потом, это как-то не слишком удобно. Лиза ожидает увидеть подругу, а встретит начальника. У Лизаветы с детства ко мне какая-то загадочная антипатия, которую я не в состоянии ни преодолеть, ни разгадать, как ни бьюсь. Ей будет неприятно, что я пришел. Хотите, я попрошу свою маму? Мы живем неподалеку.

— Какая антипатия? О чем вы говорите? — поразилась я. — Лиза привязана к вам всем сердцем. Подумайте сами, пошла бы она работать к тому, кого не любит?

Лихогон задумался, потом все же ответил:

— Пошла бы. Чтоб преодолеть саму себя. Она очень упорна в достижении цели. У нее всегда была страсть к самосовершенствованию. Уверен, она пошла ко мне на работу, чтобы избавиться наконец от своей детской фобии. Иначе зачем бы она так долго скрывала свои профессиональные навыки? Я только сегодня узнал, что она умеет не только включать компьютер, но и пользоваться им. Это умение она прятала, как мне кажется, исключительно для того, чтобы свести минуты нашего общения к оптимальному минимуму: необходимому и достаточному, чтобы пересилить себя и общаться с тем, кто внушает тебе неприязнь, но при этом не слишком себя мучить.

Похоже, Лихогон много думал об этом, а значит, мысленно уделял Лизе куда больше внимания, чем той казалось. Правда, ничего хорошего эти его рассуждения не сулили. Просто удивительно, насколько мнительными бывают мужчины-гении. Знаю по тому, каким раньше был Георгий. Мания величия на профессиональном поприще компенсируется у них комплексом неполноценности, когда речь идет о личной жизни.

— Послушайте, не знаю уж, что вы себе напридумывали. Лично я вижу, что Лиза относится к вам очень хорошо. В любом случае вы, как порядочный человек, не можете не выручить меня. А подсылать к Лизавете свою маму попросту неприлично. Лиза решит, что вы ее сторонитесь.