– Скорее меня получит могила, чем вы, – выплюнула она ему в лицо и бросилась вон из библиотеки, окруженная голубыми нитями магического барьера, будто праздничной гирляндой.

Фелион предупредила, что Люс не сразу придет в себя: он будет шевелиться, но не сможет говорить и узнавать людей. Прошло восемь дней со дня визита волшебницы во дворец. По-прежнему за раненым маршалом ухаживали, кормили жидицей. Только что привезли очередную порцию раствора, и Серена, выпроводив санитаров-носильщиков, распаковывала контейнеры. Вдруг раздался слабый стон. Серена обернулась, не веря ушам. Рука Люса оттянула вниз одеяло, он снова застонал и открыл глаза.

– Милорд! Вы… вы…

– Серена?.. Как ты сюда попала? Ты же не приезжала с миледи? Или приезжала? Мысли путаются… Я контужен? Создатель, та проклятая пушка!.. Тертас погиб… Гораций… Гораций упал с коня… А я оглох… и боль… ничего не помню…

– Вы в столице, милорд. Миледи перевезла вас, пока вы были без сознания. Вы лежали в коме больше месяца. Миледи привела волшебницу. Это Фелион вывела вас из комы. – Серена вспомнила, что она давно должна сделать, и повернулась к стражникам. – Скорее скажите миледи, что граф очнулся! И канцлеру Ашеру тоже.

– Мы выиграли эту битву?

– Наверное, милорд. По-моему, мы еще ни разу не проиграли… я не слышала.

– Кто назначен командующим фронта вместо меня? Хотя откуда тебе знать, ты же не выезжала из дворца… Опять забываю, что мы в столице… Кситланцы умеют сопротивляться… Это не Зандус, привыкший к миру. Они постоянно отбиваются от варваров с восточной границы… Они знают, что такое война. Мы не победили бы их, если бы не берсеркеры… Что ты делаешь, Серена? Что это у тебя?

Серена наливала воду из графина: сначала в большой стакан, из него отлила чуть-чуть в стаканчик поменьше, выпила ее, выждала пару минут и поднесла стакан Люсу.

– Вам надо попить обычной воды, не жидицы. Сейчас принесут и еду…

– Спасибо. – Граф залпом осушил стакан. – Но ты пробовала эту воду, как ординарец, проверяющий, не отравлено ли питье.

– Так и есть, милорд. У вашего семейства много врагов. Милорд канцлер еле согласился оставить вас во дворце. Миледи обещала, что вас будут охранять и пробовать пищу.

– Для этого есть ординарцы! Или лакеи, если мы не на войне. Ты можешь пробовать пищу госпожи, но не мою. Дворянин не может прикрываться женщиной, даже если эта женщина… – он осекся.

– Даже если эта женщина не дворянка? – грустно улыбнулась Серена.

– Люс!! – раздался пронзительный возглас, и Гретана ворвалась в палату, аки стихийное бедствие. Она подлетела к постели возлюбленного, опрокинув контейнер с жидицей. Мутная суспензия залила белоснежный пол.

– Люс, любовь моя, ты очнулся! Колдунья не обманула! Ты опять со мной! Вон отсюда все!

Принцесса обняла смущенного маршала, не обращая внимания на стражников и Серену. Солдаты покинули палату и сгрудились в коридоре перед дверью. Серена печально взглянула на Люса с госпожой и тоже вышла. Она здесь лишняя… Но во дворце есть тот, кому она нужна куда больше, чем обласканному маршалу Ашеру. Серену охватило раскаяние.

Ухаживая за Люсом, она совсем забросила узника дворцовых подземелий. Не носила еду, не разговаривала, не согревала теплом дружеского участия. Даже не вспомнила о нем – все затмил раненый граф. А ведь у «Алеаса», в отличие от Люса, нет никого, кроме Серены. Какой же эгоисткой она была! Ей даже не пришло в голову, что Фелион может помочь узнику! Она не любила Придворного Мага, Алеас был его пленником… Быть может, она сможет и захочет освободить Алеаса?!

Мэтр Иштри, главный королевский повар, удивился, когда Серена прибежала к нему за бутербродами. Обычно он подкармливал девочку, когда принцесса была в отъезде и бедняжке приходилось бегать от охламонов Хэгета и Шегета. Но сейчас принцесса была во дворце, и Серена неотлучно находилась при ней.

Мэтр не подозревал, что Серена берет еду не для себя. Даже единственному другу во дворце девочка не рассказывала о пленнике дворцовых подземелий. Впрочем, он быстро нашел объяснение.

– Твоя стерва-хозяюшка совсем тебя загоняла. И поесть-то некогда. Сама ни разу не забыла насытить царственное брюхо. Не теряет аппетита из-за своего красавчика.

Серена побросала снедь в мешок и побежала к укромному входу в подземелья. Она кралась по холодным туннелям, прислушиваясь к малейшему шороху. Возле вентиляционной решетки камеры Алеаса, она останновилась и прислушалась еще тщательнее. Каждый раз она склонялась над решеткой, затаив дыхание. За то время, что она не навещала Алеаса, могло произойти что угодно.

Хвала Создателю! Алеас, как обычно, лежал на охапке соломы, вперившись взглядом в голую стену напротив. О чем он думал в такие минуты? Вспоминал жизнь, отнятую Придворным Магом, семью, друзей? Сокрушался о былом могуществе? Проклинал врага? Или грезил о дне, когда наконец вырвется из ненавистной темницы, вернет силу и отплатит врагу за его злодеяние? Но нет. Взгляд узника полнился лишь страданием и безысходностью. У Алеаса не осталось ни сил, ни надежды, чтобы грезить о мести. У Серены сладко защемило сердце: сегодня она принесла отчаявшемуся другу надежду. Но сперва – накормить.

– Алеас!

Узник радостно улыбнулся во весь рот, услышав ее.

– Прости меня. Я не могла приходить к тебе все эти дни. Столько всего случилось… На, поешь, – она раскрошила бутерброд и принялась кидать куски через узкие дырки решетки. Алеас подбирал их и ел. Только после того как он съедал один кусок, Серена кидала другой: в любую минуту мог зайти тюремщик и увидеть еду. Насытившись, Алеас сметал в горсть все крошки и съедал даже их, вперемешку с грязью на полу, чтобы не оставлять следов.

– Столько всего случилось, – рассказывала она, пока узник благодарно уписывал харчи. – Люса… господина маршала ранили в битве. Он лежал без сознания, и миледи приказала мне и лейтенанту Горацию ухаживать за ним. А потом лорд Гораций сказал, что Люса может спасти маг.

Узник перестал жевать и поднял голову, насторожившись.

– Старый Маг, – прибавила Серена. – И миледи поехала в лес Тинтари. Там живет отшельница из Старых Магов. Миледи попросила ее приехать во дворец, исцелить Люса. – Серена не стала уточнять, что принцесса скорее не попросила, а попыталась грубо приказать колдунье. – И ее колдовство подействовало, Алеас! Люс очнулся и разговаривал со мной… – На мгновенье девушка смолкла, переживая заново упоительные минуты, когда граф ласково говорил с ней и даже беспокоился о ее жизни… Но сейчас важнее было другое. – Она и тебе может помочь, Алеас! Настоящему Старому Магу под силу одолеть чары Кэрдана, правда ведь? Фелион совсем его не боится. Она сильнее!.. Алеас… Что с тобой?!

Алеас выронил изо рта бутерброд, завалился на бок и стал кататься по полу в беззвучных судорогах. Так бывало с ним, когда он пытался поведать девочке историю своего заключения и вражды с Придворным Магом.