С языческой древности эта многострадальная земля не знала столь кровопролитных боев. Армия Отона прорубала путь в глубь страны сквозь человеческие тела. Народ Кситлании вдоволь напоил кровью родную землю. Но земля ничего не дала взамен. Нечем было осилить «Королевских Медведей» и боевую магию захватчиков. Они продвигались почти без потерь, а горцы, отступая, усеивали землю своими трупами.

В напутственной речи перед последней битвой военачальница Кситлании воззвала к воинам: «Падите, но не дайте глазам вашим узреть падение родины!» Когда тараны пробили городские стены и армия Неидов хлынула в город, маршал Кситлании покинула полководческий шатер в полном боевом облачении. Она вскочила на коня и ринулась с гордым кличем в гущу сражения. Она выкрикивала имя Кристана, вызывая вражеского воеводу на поединок. Полтора десятка солдат положила отважная воительница, прежде чем оборвался на середине ее боевой клич. Сабля рядового берсеркера рассекла ей спину. Зомби не понимал, чего желал, о чем кричал этот враг. Он зарубил маршала Кситлании, как всякого другого солдата. Когда кситланские барды слагали песни о гибели последнего маршала, ее убийца остался безымянным.

Уличные бои шли еще ожесточеннее полевых, хоть войско защитников лишилось предводителя. Жители Кситлану следовали завету маршала: тела их падали под ноги врагам и глаза закрывались прежде, чем видели гибель державы. Когда армия Неидов наконец овладела всем городом, в нем не осталось ни одного невредимого кситланца. Шествие герцога Кристана спотыкалось о тела мертвых и раненых. Копыта лошадей и подошвы солдат утопали в крови.

Маршал вошел во дворец – принять капитуляцию у князя Ришани. Правитель Кситлании одиноко восседал на троне. Никто из придворных не встречал завоевателей вместе с поверженным государем. Те, кто не покинул столицу до подхода врага, сейчас лежали на ее улицах – знатные дворяне бок о бок с ремесленниками, землепашцами, слугами. Князь поднял понурую голову и увидел рядом с предводителем врагов свою жену и единственного сына, трехлетнего мальчика. Перед битвой за Кситлану князь приказал вывезти из города наследника и его мать. Он рассчитывал сохранить династию в изгнании. Сам Ришани доблестно готовился стерпеть пытки, принять смерть, но не отрекаться от трона. Маги выследили княгиню и принца. Теперь, откажись Ришани отречься, пытки придется терпеть им. Князь принес вассальную присягу Отону.

И вот Кристан спешил сложить княжеские регалии к трону своего государя. Герцог въехал в город по старинным, полузабытым традициям триумфального шествия. Стоя в открытом паланкине, он принимал восторги толпы. За много веков столичные мостовые успели забыть мерную поступь триумфальных паланкинов. Впереди шествовали глашатаи, возвещая на каждом перекрестке: «Приветствуйте героев, вернувшихся с победой! Возблагодарите Создателя, даровавшего победу!» Искони восхваление триумфаторов звучало иначе: «Приветствуйте героев и возблагодарите богов!» Но и его успели забыть за века.

За паланкином маршировала почетная свита триумфатора – офицеры, особо отличившиеся в битвах. Среди них вышагивали четверо магов. В парадных мундирах, в ногу с настоящими солдатами, они ничем не выделялись из шеренги. Маги страховали триумфатора от покушений. Хотя среди горожан вряд ли нашлись бы недруги маршала. Военное министерство рассеяло в толпе наемных запевал, но толпа и без них приветствовала героя бурно и восторженно. Ведь Кристан провел войско через две кампании практически без потерь. Четыре года назад, когда армия выступила в первый поход, те же горожане собрались в траурную процессию. От квартала к кварталу разлетался вой и плач матерей, детей, сестер, возлюбленных. Люди заведомо скорбели и хоронили близких.

Но под началом Кристана армия одерживала одну победу за другой, и лишь немногие семьи получали похоронки. На каждой улице, где мать горевала о сыне, проклинала Создателя и Придворного Мага, десяток матерей по соседству с ней не уставали благодарить Создателя за сыновей, вернувшихся целыми и невредимыми. Скорбь и гнев не выходили за пределы одного семейства, не перерастали в национальное горе. Люди ненавидели Придворного Мага, отправлявшего их детей на войну, и обожали Кристана, приводившего детей живыми.

За почетным караулом катились повозки, нагруженные трофеями, а следом шагали заложники. Шесть принцев и принцесс княжеского дома и двадцать пять отпрысков самых родовитых семей Кситлании, от пяти до пятнадцати лет, укрепляли вассальную присягу князя Ришани. Горожане вглядывались в них с беззлобным любопытством. У столичных жителей не было претензий к далеким соседям. Три четверти горожан вообще не знали, где находится Кситлания, кто обитает там, кто правит. Эта война была войной Придворного Мага, не их войной.

Дети-кситланцы, мальчики и девочки, все с прямыми спинами, плотно сжатыми губами, шагали, не выказывая ни усталости, ни сломленного духа. Старшие несли на руках самых маленьких, чтобы малыши не утомились долгим пешим переходом и не расплакались на глазах у врагов. Черные кудри, жгучие глаза, четкие очертания губ… Сердца многих девочек и парней в толпе, да и людей постарше, забились быстрее. Но пленные юноши и девушки гордо смотрели прямо, не глазели по сторонам, не выказывали ни страха, ни раболепия, ни даже ненависти или презрения к завоевателям. Горделивое безразличие сквозило в их взорах.

По прибытии во дворец заложникам разрешили разойтись по своим покоям и не присутствовать при церемонии награждения Кристана. Но пленники не собирались избегать публичной церемонии. Им были безразличны посторонние взгляды, они не боялись быть выставленными на всеобщее обозрение. Зато они стремились увидеть цвет знати, элиту своих врагов.

Покои для заложников отвели в разных частях дворца. Лорд Артан настоял, чтобы детей разделили и держали под неусыпным надзором. Подхлестнутые национальной гордостью и юношеской горячностью, подростки могли сговориться и покончить с собой, чтобы развязать руки знатным родителям. Если они убьют себя, ничто не удержит кситланскую знать от мятежа. В качестве слуг к ним приставили магов. Шпионы отменно владели кситланским языком – единственным на материке, отличным от общеремидейского наречия. Артан рассчитывал, что дети будут свободно общаться между собой, не подозревая, что «слуги» понимают их.

Артан успел неплохо изучить самобытные нравы горцев. Экспедиция за Восточные Столбы выступила до начала военной кампании. Проезжая через Кситланию, маги немного ознакомились с местными обычаями, характером, поведением будущих данников. Когда Артан завершил миссию, его группа рассеялась по княжеству. Маги приняли чужие обличья, чтобы шпионить. Когда войска Кристана перешли границу, они присоединились к нему. Артан был ушами и глазами Придворного Мага в этом походе. Это его люди выследили и схватили княгиню и принца; это была его идея – отобрать заложников среди знатных детей, чтобы гарантировать повиновение горцев-аристократов после капитуляции Кситлану и отречения Ришани. Он дал руководство, из каких семей отбирать заложников. Он же определял, кого из детей забрать у кситланского вельможи, которое чадо наиболее дорого родителю.

Сам Артан тоже присутствовал на торжественном приеме. Это был его дебют при королевском дворе. Кэрдан представил королю ученика. Оба были в черных бархатных одеяниях одинакового покроя. По совету учителя Артан зачесал волосы в точности на манер Кэрдана. Яркая внешность молодого мага – черные, как смоль, волосы, густые брови, резкие скулы, пронзительный взгляд – казалась людям еще более зловещей, чем хищный профиль и холодный сероглазый взгляд его начальника. Злые языки зашептались по Зале: мало нам было одного Придворного Мага, теперь и второго повесили на шеи! Этого Кэрдан и добивался – чтобы он и ученик стали неразделимы в сознании людей.