бассейна Днепра, позволявшая им блокировать важнейший сегмент пути «из варяг в греки». Переведя Мстислава в Ростов, а Давида в Новгород, Святополку и Мономаху удалось на некоторое время предотвратить подобное развитие событий. Однако их попытка привлечь Олега Святославича к военным действиям против половцев провалилась: Олег отказался выдать находившегося у него сына половецкого хана Итларя, который был убит дружинниками Мономаха в Переяславле (24 февраля 1096 г.) В начале 6604 (1096/97) мартовского года на приглашение двоюродных братьев прибыть в Киев и положить «порядъ» по «Русской земле» или заключить соглашение о совместной обороне против половцев «пред епископы, пред игумены и пред мужи отець нашихъ и пред людми градьскыми» Олег под влиянием «злых советников» ответил категорическим отказом, «въсприимъ смыслъ буй и словеса величава, рече сице: „Несть мене лепо судити епископу, ли игуменом, ли смердом"». После этого Святополк и Владимир пошли с войсками к Чернигову и 3 мая вынудили Олега бежать в Стародуб, где он был осажден и капитулировал в июне 1096 г. после 33 дней осады, обещав под присягой явиться вместе с Давидом «в старейшей град земли во всей» – Киев – и там «достойно снятися и порядъ положити»[551].

Обратим внимание на то, что Святополк и Владимир de facto признали Олега одним из соправителей «Русской земли», открыв военные действия лишь после того как он отказался поддержать их в борьбе против половцев, с которыми находился в союзнических отношениях, – иначе говоря, продемонстрировать «одиначьство» перед лицом внешней угрозы. Это подтверждает в «Поучении» Мономах, сообщающий о том, что во время переговоров в Стародубе они со Святополком предлагали Олегу вернуть его «отчину»[552], т. е. все «наследство» Святослава Ярославича в обмен на предложение посетить Киев для заключения договора, вероятно предусматривавшего признание прав Олега de jure перед ассамблеей, в состав которой должны были войти представители разных слоев населения «Русской земли». Отказ Олега от этого предложения после всех его действий на Руси в союзе с половцами в целом понять можно. Поскольку это междукняжеское соглашение должно было носить не приватный, а публичный характер, черниговский князь имел основания опасаться, как бы переговоры в Киеве при таком количестве участников не переросли в открытый процесс против него. Поэтому он не исполнил данного им под Стародубом клятвенного обещания прибыть в Киев вместе с Давидом, а попытался продолжить сопротивление. О дальнейших действиях Олега свидетельства ПВЛ расходятся.

Как заметили М.П. Погодин, К.Н. Бестужев-Рюмин и Д.И. Багалей, сначала в тексте говорится, что Олег пошел в Смоленск «и не прияша его смолняне, и иде к Рязаню», а затем, после двух вставок о нашествии на Русь Тугоркана и о людях, заклепанных Александром Македонским, – о том, что Олег «пришедъ Смолинску и поим вои, поиде к Мурому, в Муроме тогда сущю Изяславу Володимеричю»[553]. Текстологическое объяснение этого противоречия, как появившегося в результате соединения двух слоев летописного текста, отражающих разные этапы формирования Начальной летописи, дано А.А. Шахматовым и его последователями[554]. Исходя из предположения о вторичности летописных сюжетов, начиная с «книжного» рассказа о племенах, вышедших «из пустыни Етривской», который разрывает описанное современником разграбление Киева половецкими ордами Боняка и Тугоркана летом 1096 г., можно предположить, что к первоначальному летописному тексту (условно именуемому «Начальным сводом») относится первый «сценарий» действий Олега Святославича, тогда как второй «сценарий», вероятно, следует отнести к дополнениям, которые А.А. Шахматов связывал с вторичным влиянием «редакции ПВЛ 1118 г.». Но в этом случае к аналогичным дополнениям следует отнести и окончание статьи 6603 (1095/96) г., где говорится о том, что «сего же лета исходяща иде Давыдъ Святославичъ из Новагорода Смолиньску. Новгородци же идоша Ростову по Мьстислава Володимерича [и] поемше, ведоша и Новугороду, а Давыдови рекоша: „не ходи к нам“. [И] пошедъ Давыдъ, воротися Смолиньску, и седе Смолиньске, а Мьстиславъ Новегородеседе. В се же время приде Изяславъ, сынъ Володимерь, ис Курска к Мурому, [и] прияша и Муромци, и посадника яОлгова»[555], поскольку это дополнение, упоминающее князя Изяслава Владимировича, органично сочетается с информацией, помещенной во второй части статьи 6604 (1096/97) г.

Тот факт, что по первому летописному «сценарию» развития событий Олег не получил помощи в Смоленске, И.Я. Фроянов и А.Ю. Дворниченко предложили считать проявлением самостоятельности смоленской общины[556], однако само по себе одно только это объяснение является недостаточным, так как не проясняет изменения позиции городского населения в междукняжеской борьбе 1094–1097 гг. Мы полагаем, что позиция «смолнян» была обусловлена тем обстоятельством, что в тот момент Давид Святославич, который мог бы оказать содействие брату, еще княжил в Новгороде (куда, скорее всего, и пытались отправить Олега Святополк и Мономах по Стародубскому договору), а администрация Смоленска находилась под контролем его противников, что и обусловило враждебное отношение к Олегу горожан. Олег удалился в Рязань, принадлежавшую к его «отчине», – быть может, там он попытался собрать войско, когда в Смоленск прибыл Давид Святославич, о чем говорится в дополнении к статье 6603 г., датированном, как полагает С.В. Цыб, по сентябрьскому стилю[557], в соответствии с которым возвращение Давида из Новгорода могло произойти не позднее августа 1096 г., после того как его «выгнаша» новгородцы, настоявшие на возвращении неугодного князя в Смоленск и отправившие в Ростов делегацию за Мстиславом. В этом случае Олег мог набрать воинов в Смоленске благодаря содействию брата и вместе с ними отправиться к другой своей «отчине» – Мурому, который захватил пришедший из Курска сын Мономаха Изяслав. Таким образом, представляется возможным объяснить изменение позиции жителей Смоленска переходом города летом 1096 г. из сферы влияния Святополка и Мономаха в сферу влияния Святославичей.

В «Поучении» сохранилось свидетельство о том, что после похода к Стародубу и экспедиции против хана Боняка, предпринятой вместе со Святополком за Росью, они к «Смолиньску идохом, с Давыдомъ смирившеся»[558]. Этот поход вряд ли возможно отождествить с тем походом к Смоленску, о котором под 6603 г. сообщает НІЛ, поскольку тогда его следствием стал перевод Давида на княжение в Новгород, а во второй половине 1096 г. там уже княжил Мстислав, поэтому можно думать, что в НІЛ и в «Поучении» речь идет о разных походах к Смоленску и, соответственно, о разных соглашениях с Давидом (о том, что они все же имели место, Мономах упоминает в своем письме Олегу Святославичу: «Али Богъ послух тому, с братом твоимъ рядлися есве…»)[559]. Скорее всего, по условиям соглашения Святополк и Владимир оставили Давида в Смоленске, добившись с его стороны предварительного согласия на участие в княжеском съезде и обещания не оказывать поддержки