— На секунду я подумал, что ошибся в вас, — сказал он. — Вы… вы же так смущались, Марита. Это… самое очаровательное, что я видел в своей жизни.

У него было такое растерянное лицо, что меня пронзил дикий стыд. Ричард еще никогда не выглядел при мне таким… огорошенным, не понимающим, что ему делать. Под глазами лежали уже привычные тени, а волосы на этот раз оказались распущены.

— Ни одна куртизанка не может сыграть такие эмоции, и я на секунду решил, что несправедливо обвинил вас в наличии любовника. Но потом я нашел у него это.

Ричард продемонстрировал мне злосчастное ожерелье. Он раскрыл ладонь, и украшение с тихим плеском упало в воду.

— Когда я клялся перед Богом дарить вам все самое лучшее, я не хотел, чтобы вы бежали с этим к своему любовнику.

После этого герцог встал и вышел из ванной комнаты.

Отчаянно застонав, я спрятала лицо в мокрых ладонях.

Я настоящая эгоистка! Стараясь уберечь собственную… попу, даже не попыталась понять, каково моему мужу. Я мучила его своей ложью. Я — эгоистка. Причинила уже однажды боль, когда пустила в него несколько «шипучек». Нельзя было допустить, чтобы по моей вине он получил еще один удар под дых.

Я ему скажу. Обязательно. Но не просто так заявлюсь среди ночи и выложу всю правду. Я покажу ему, что для меня значат гонки. Я покажу, как мне важно участвовать в этих соревнованиях, как я люблю полет, как люблю своего дракона, покажу, что жить не могу без этой свободы.

Если Тим Донг хоть немного похож на меня, он поймет.

Осталось только дождаться следующих гонок.

Сидеть три дня рядом с мужем, который был уверен в измене жены, оказалось выше моих сил. Я постыдно сбежала к маме и сестрам.

Возможно, в этот момент я совершила большую ошибку: муж, убежденный в том, что супруга завела себе любовника, вполне мог поступить так же. В отместку.

Я едва не сорвалась, едва не вызвала Феньку, едва не позволила Ричарду увидеть моего дракона до гонок. Но потом поняла, что это точно будет большой ошибкой. Он должен понять, что я — борец. Что я могу постоять за себя, могу стремиться к победе наравне со всеми.

Он должен увидеть Мариту Хорвин на соревнованиях и только после этого узнать правду. Поэтому я приняла решение уехать, чтобы не мозолить ему глаза.

Гонки стали тем самым днем, к которому готовишься без устали. Трепет от ожидания с каждым днем все рос и рос и в конце концов превратился в настоящий мандраж.

Сердце бешено колотилось от страха, когда я вызвала Феньку к нашему старому месту, с которого мы улетали до того, как я переехала в замок герцога.

Эта гонка станет решающей для нашего с Ричардом брака.

В загоне, как обычно, воняло и едой, и отходами, и вообще какой-то гадостью. Перед началом соревнований мы, как правило, приводили животных в порядок и только после этого собирались на месте старта.

Тим Донг тоже был в загоне. Он холодно скользнул по мне взглядом и продолжил чистить шкуру своего питомца.

А я — мелкий Джон Рут — вместо того, чтобы проигнорировать Донга, прошла мимо его стойла и улыбнулась. По-доброму так, словно уже была готова поделиться своей тайной, с полным и безоговорочным доверием распахнув перед ним душу.

Наверное, это выглядело странно. Но я была готова показать мужу, кто я есть на самом деле.

Гонка началась как обычно — с громкого клича судьи.

Драконы взмыли в воздух и зашли на первый круг.

Участников собралось много, каждый из них стремился к победе. А победить — значит обогнать Тима Донга. Я, наверное, единственная стремилась только догнать его.

Облетая других участников, я не трогала их. Они боролись друг с другом, иногда пытались достать меня, но мы с Фенькой уворачивались, пресекая любые попытки сбить нас с пути.

Мы летели к Донгу, который, как обычно, с самой же первой секунды вырвался вперед.

А когда мы догнали его, я не стала подрезать темного дракона, кидать в его всадника «бомбочки» или «шипучки», даже не использовала стихию.

Донг напряженно ждал, когда сможет ответить на мое нападение, но вместо того, чтобы бороться с ним, я вновь улыбнулась. Фенька поравнялся с Карой. Я раскинула руки в стороны, откинулась назад.

Я пыталась безмолвно сказать: «Посмотри, какая красота. Ты чувствуешь этот ветер? Я чувствую его каждой клеточкой тела, даже моя куртка насквозь пропиталась ветром. Я не могу без него жить».

Затем вновь вцепилась в седло и заставила Феньку уйти вниз, чтобы через секунду взмыть к вершинам гор, а оттуда — снова вниз. Облететь Донга со счастливым смехом.

Это моя попытка показать ему скорость. Он должен увидеть, какой восторг во мне вызывают все эти перепады высоты, как я обожаю, когда становится нечем дышать, а пальцы невозможно разжать, потому что они примерзают к седлу.

Я это люблю.

Вот такая я странная.

Мы зашли на второй круг, и к нам присоединились другие участники. Сегодня Рогатый Дог был в хорошем настроении и с безумным смехом заставлял животное пускать шипы в произвольном порядке. Его пытались приструнить и огненной струей, и ледяными глыбами, но это так и не смогло усмирить его пыла.

Тим Донг ударил ногами своего дракона и обогнал меня, принципиально вырвавшись вперед. За ним тут же рванули остальные участники, жаждущие победы.

Я не жаждала победы. Не сегодня.

Со спокойной душой пересекла финишную прямую верхом на Феньке и уже собиралась отправиться к своему мужу.

То, что слишком сильно расслабилась на этой гонке, поняла только в тот момент, когда почувствовала боль в теле.

Какой бы восторг я ни испытывала от полета, это никогда не позволяло мне терять бдительность на соревнованиях, где борьба велась не на жизнь, а на смерть. Где каждая гонка могла стать последней, потому что риск был невероятно велик.

Я собиралась лететь к своему мужу и каяться во лжи.

Но, опустив глаза, увидела огромный драконий шип, торчащий у меня из живота.

Трясущейся рукой прикоснулась к ране. На ладони осталась кровь.

— У-у-у! — взвыл Фенька.

Больно. Ему больно. Нам больно.

Я дотронулась до шипа, поскольку никак не могла осознать, откуда эта штука взялась во мне.

— А-а-а! — теперь это уже был мой крик.

Дыхание стало тяжелым, прерывистым. То и дело из горла вырывался болезненный стон. Паника плотными тисками сжала горло.

Мне нужна помощь.

— Черт, нет, — бормотала хрипло, пока спускала Феньку на землю. — Нет, нет, нет…

Я прижимала руку к тому месту, в которое вонзился шип, чувствуя, как по ладони бегут неторопливые струйки крови. В голове осталась одна мысль: я умру.