— Он тебя услышит? — дрожащим голосом уточнила подруга.

Меня хватило только на то, чтобы кивнуть.

Дракон появился через минуту. Встал на задние лапы, передними облокотился о стену кабака и подставил голову. Мы с Симоной по чешуйчатой шее залезли в седло.

— Боже, боже, боже, — шептала я, стиснув зубы от боли.

Из-за этих манипуляций шип сдвинулся. Кровь пошла сильнее.

Симона села позади меня, чтобы я не упала во время полета, и испуганно вскрикнула, когда мы взмыли вверх.

— Только не теряй сознание! — панически заорала она мне на ухо. — Я не знаю, как управлять драконами!

— Ты… ты просто говори ему, что делать… дальше он сам, — пробормотала в ответ. — Фенька, лети к моему прошлому дому!

Мы и так туда летели.

На середине пути мне стало совсем плохо. От перепадов высоты затошнило.

— Кажется, я не выдержу, — прохрипела подруге.

— Что?! Нет! Нет, только не умирай! — воскликнула Симона. Снова мне на ухо. Еще и затормошила.

— Я не умираю, мне просто очень-очень плохо! — подумала и в отчаянии прошептала: — Я умираю.

— Что… что мне делать?!

— Мы сейчас облетаем Буклон. Ты можешь оставить меня там? Вы посадите лекаря на Феньку и прилетите ко мне, — едва перекрикивая ветер, предложила я.

— Это займет много времени! — панически крикнула Симона. — Ты не дотерпишь?

— Я просто не долечу.

После этого схватилась за горло и поняла, что рвоту не сдержать.

Фенька поспешно опустился среди деревьев, и меня стошнило. Я не могла даже нормально наклониться. На одежде осталось несколько пятен.

Через несколько минут мы снова взлетели, но на этот раз направлялись в Буклон.

— Когда вас забирают на гонки, где они сажают драконов? — пытаясь нормализовать зрение и унять головокружение, спросила я.

— На территории заброшенной фабрики, она огорожена высоким забором.

Эту часть пути я запомнила совсем плохо.

Перед глазами мелькали странные картинки, абсолютно не отложившиеся в памяти. Кажется, я все-таки задремала. Очнуться заставило яростное тормошение Симоны. Она орала на меня так громко, что я поморщилась. Потом попыталась слезть с дракона и чуть не рухнула прямо на девушку.

Та каким-то чудом дотащила меня до входа в «пивоварню». Запомнила чужие голоса, но совершенно не запомнила, что они говорили. В какой-то момент меня подхватили и помогли Симоне поднять на второй этаж. В ту самую комнату, где я проводила время каждую субботу.

— Марита, держись. Еще чуть-чуть, ладно? Только не умирай, я сейчас позову людей на помощь, — бормотала подруга, помогая мне улечься на кровать.

Я схватила ее за руку и ожесточенно прохрипела:

— Не смей звать Донга!

— Не беспокойся об этом. Все… все будет хорошо.

С этими словами она оторвалась от меня и выбежала в коридор, громко хлопнув дверью.

Я отключилась почти сразу же.

Правда, перед этим успела подумать, что, когда умру, о Феньке некому будет позаботиться. Боль от осознания этого была намного сильнее, чем та, что пульсировала в животе.

Из забытья меня вырвали громкие шаги за дверью и до боли знакомый голос, грозно спрашивавший:

— Сюда?

— Не-э-эт, — простонала я. — Нет, нет, нет, нет…

Щелчок двери, сбившееся дыхание и удивленное:

— Марита?

А то непонятно.

Мое лицо исказила гримаса боли. Я попыталась перевернуться на бок, чтобы муж не увидел меня такой.

— Вы сможете ей помочь? — обеспокоенно спросила Симона.

— Пока не знаю, — хмуро отозвался Ричард.

Я слышала, как он подошел ко мне. Попыталась сжаться, но боль в животе остановила от необдуманного поступка.

Уже через мгновение почувствовала, как мужские руки забираются под спину и под ноги, а затем поднимают вверх. Муж перехватил меня поудобнее и понес из дома удовольствий, бросив на ходу:

— Скажи своей хозяйке, что я заплачу за молчание.

От очередной качки на чужих руках меня снова затошнило, но при этом желание провалиться в сон было настолько сильным, что напоминало состояние бреда.

— Ричард, — прошептала, едва шевеля губами.

Он мне не ответил. Я приоткрыла глаза и посмотрела на его крайне сдержанное лицо.

— Ричард, — позвала чуть громче.

Он меня прекрасно слышал, но отвечать не собирался. Мужчина быстро шел по улице. Куда? Без понятия. Меня интересовал совсем другой вопрос.

— Рик, — едва не рыкнула я.

Герцог вздрогнул, словно я обозвала его матерным словом, а не сокращенным именем.

— Что? — наконец отозвался он.

— Ты оседлал Феньку?

— Да.

Я заметила, как выступили вены у него на шее, словно он стиснул зубы. Улыбнулась слабой, беспомощной улыбкой, а потом зашептала из последних сил:

— Я кормлю его мясом, в основном свининой, но можно и бараниной. Ему нельзя давать курицу, у него от нее понос. Он очень любит летать, ему нужно постоянно проветриваться. Особенно он любит луга, где можно поваляться в траве. Может найти речушку и сунуть морду в холодную воду, надо сразу дать ему подзатыльник, потому что он простудится. А я иногда сочиняю ему истории, чтобы его не мучили кошмары.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — Ричард опустил голову и посмотрел на меня с едва заметным страхом.

— Мы поженились, помнишь? Ты поклялся заботиться обо мне, а значит, о Феньке тоже. Мы с ним одно целое, — прошептала я.

— Марита, если ты умрешь, он тоже умрет, — сказал Ричард холодно.

Что? Нет. Нет! Я обреченно закрыла глаза. Не может все так закончиться. Я не могу позволить ему умереть.

— Не знаю, как глубоко вошел шип и что он повредил, — неожиданно заговорил Ричард. — Ты можешь потерять сознание от болевого шока.

— Ладно, — апатично отозвалась я.

Он неожиданно яростно меня встряхнул, заставив распахнуть глаза.

— Борись до конца, — холодно приказал муж и со всей дури постучал ногой в дверь, напротив которой остановился.

К счастью, я потеряла сознание раньше, чем мы вошли.

Смерть пахнет апельсинами.

Этот мягкий сладковатый аромат тоненькими змейками извивался в воздухе, взрывался, распылялся по пространству, оседал на коже, впитывался в поры, проникал в душу. Терпкий запах чувствовался повсюду.

Он был моей агонией.

Апельсинами пахло, когда я открывала глаза, когда пыталась вдохнуть, когда грудь разрывало от боли, когда я задыхалась. Апельсинами пахла даже рвота.