– Мерзость! – передернула плечами.

– Мне особенно казнокрадство понравилось, – желчно продолжил начальник. – Свои грехи приписывает.

Хассаби глотнул из стакана и велел бармену повторить.

Смотрела, как золотистая жидкость льется на кубики льда, и понимала: обыватель поверит. Лотеску жил роскошно, не скрывал любовь к комфорту, тратил кучу денег на женщин. Спрашивается, откуда? Но он не крал, зуб даю! Жалование позволяло осуществить любые прихоти, хассаби находил законные способы увеличить его размер.

– Подадим в суд?

Вечер окончательно превратился в рабочее совещание.

– Естессственно! – прошипел Лотеску. – Юристы уже занялись, выдохните, не вам стараться. Когда вернемся в Нэвиль, писака во всем признается. Может продавать последнюю рубашку, за моральный ущерб возьму по полной.

Не сомневаюсь.

Помолчав, дождалась, пока бармен уйдет в подсобку, и, склонившись к уху начальника, быстро зашептала:

– Он боится, боится, хассаби! Вы на верном пути и, – вот и ложка дегтя, – опять оставили меня не у дел. А обещали искренность, доступ к следствию.

– Так рассказывать особо нечего, – рука Лотеску оплела талию, усиливая впечатление воркующих любовников. Губы практически касались уха. Таким тоном только пошлости шептать, а не трупы и улики обсуждать. – Те же лица, те же вопросы. Сейчас бьемся со счетами, пытаемся заполучить кристаллы, терзаем диктино Аларда и всякое такое. Сами понимаете, улики быстро не находятся.

– А утопленник? – на всякий случай избегала называть его по фамилии. – Диктино нашли? Опросили кондукторов, проводников? Он приехал из Штайта, точно кто-то видел. Невозможно предусмотреть все.

– Невозможно, – согласился хассаби.

Дыхание щекотало обнаженную шею, беззащитную без собранных в пучок волос. Рука прижала чуть теснее, в облако сладкого аромата парфюма – даже в поезде Лотеску оставался безупречным. Странно, но волнение унялось, близость начальника больше не смущала, наоборот, придвинулась, чтобы беспрепятственно шептать на ухо. Пожалуй, хассаби прав, роль любовников идеальна для конфиденциального общения.

Начальник внимательно слушал, обнимал одной рукой и пил. Пальцы поглаживали ниже спины, лениво, но уверенно. Легонько боднула его бедром – не помогло.

– Хассаби! – я тоже умею говорить с придыханием.

– Ммм? – карие глаза хитро блеснули, а рука нагло скользнула ниже.

– Эмиль! – уже громко, с нотками возмущения.

Пусть не обижается на фамильярность, сам вынудил. Однако начальник словно не заметил, заключил в полноценные объятия, прижав к барной стойке, и, склонившись к губам, нагло потребовал:

– Продолжайте, Магдалена. Вы неплохой аналитик.

И, нагнувшись еще ниже, хотя уже некуда, самодовольно добавил:

– Вам нравится.

Вот уж нет! Ну ладно, немного, самую малость. Адреналин приятно щекочет кровь. Знаю, начальник не переступит черту, а ходить по краю – так изумительно. Многие бы покрутили пальцем у виска, посоветовали проучить хассаби, но он прав. Нравится, хассаби.

Бармен понимающе улыбался, а мы жарко обсуждали не планы на ближайшую ночь, а способ докопаться до правды. Лотеску обещал копии счетов и прочей информации по ассигнованиям и, уже в Нэвиле, полный доступ к расследованию. Иными словами, копии полицейских отчетов отныне ложились в мой сейф.

Вместо поцелуев – как виртуозно изобразили! – записки шантажиста. Лотеску припоминал детали.

– Почерк своеобразный, – начальник тесно прижимал к себе, пробудив воспоминания о близости с мужчиной. – С одной стороны, мастерски изменен, с другой – есть в нем нечто знакомое. Мне не дает покоя буква «е», вернее, ее петелька. Вертится, и не могу ухватить, но точно видел.

Нахмурила лоб и потянулась за стаканом Лотеску. Он покачал головой и заказал мне коктейль.

М-да, похоже, поездка в Штайт станет едва ли не самым шикарным событием в жизни.

Поблагодарила кивком и взялась за соломинку.

Шайтан, никогда не пила такой вкусноты!

– Там ведь пером писали, верно? – постаралась воскресить в памяти единственную виденную записку.

– Явно левой рукой и не теми пальцами, – поддакнул начальник и коснулся шеи.

От простого движения – хассаби поправил сбившуюся цепочку – по телу разбежались мурашки. Умеют южане соблазнять, страшно подумать, что было бы, если бы Лотеску действительно склонял к близким отношениям! Я ведь согласилась бы, потому как уже тяжело, очень мужчину хочется.

С облегчением выдохнула, когда бар опустел, и мы устроились за столиком. Отсюда бармен не услышит шепота.

Бурлящая кровь успокоилась.

Ничего, потерпи, вернемся в Нэвиль, найду любовника. А все Лотеску с его играми!

– Только «петелька» занятная. Кривая, характерная. Ничего, если не думать, сразу всплывет в памяти.

Кивнула. Даже не сомневаюсь.

От записок перешли к Ронсу. Я еще раз повторила про пансион и вокзальные кассы – логично расспросить о маге там, не на паромобиле же он из Штайта добирался! И с заказчиком общался явно не посредством спиритических сеансов.

– С поездом – умница! – прежде, чем успела отпрянуть, начальник легко поцеловал в щеку. – Не додумался до элементарного. Как и диктино. Ну, – уже громко игриво предложил он, – берем бутылку и идем в номер?

– Только самого дорого шампанского, – капризно надула губы, как и положено беззаботной содержанке.

Украдкой коснулась ладонью щеки. Так и подмывало спросить – нет, не о поцелуе, тут понятно, хоть и неожиданно, а о том, долго ли пробуду умницей. По моим наблюдениям, наши отношения, рабочие, разумеется, напоминали качели: от полнейшего благодушие до «увольняю без выходного пособия».

– Разумеется, – сладко проворковал хассаби, – для тебя все самое лучшее и дорогое.

В итоге бутылку таки взяли. Зачем, ума ни приложу. Праздновать нечего, а напиваться шампанским… Хм, сомнительное удовольствие, особенно в купе с одним санузлом на двоих.

– Шампанское – вам, – прояснил ситуацию Лотеску и, придерживая бутыль, отпер дверь пластиной. – Вместо премии.

Предпочла бы деньги, но дареному коню…

Едва начальник успел поставить ведерко на стол, запел его диктино, настойчиво требуя внимания владельца. Хассаби ругнулся: забыл поставить на беззвучный режим, и, отойдя к окну, ответил.

В купе воцарилась немая сцена. Затем Лотеску отмер и стальным тоном приказал неизвестному собеседнику:

– Готовьте документы для обвинения. Уволить вчерашним числом, лишить допуска, внести в базу нежелательных элементов. И выбивайте разрешение на обыск. Даю час, после сам звоню прокурору.

Начальник нервно сорвал диктино с руки и метнул на стол. Пожалела дорогой прибор, не заслужил он подобного обращения.