— Интересно.

— То-то же, что интересно. — Генка вздохнул. — Потом погиб полковник Савицкий, через три месяца после трагедии с Любарским. Савицкий был талантливый офицер, молодой и очень перспективный, отлично разбирался в вопросах снабжения. У него было высшее образование не только военное, но и экономическое, в частности он производил бухгалтерский аудит в различных подразделениях. Как бы тщательно «концы в воду» ни прятали, Савицкий умел это обнаружить.

— Дай угадаю. Тоже сердечный приступ?

— Нет, полковник умер от столбняка, которым неизвестно как заразился. Не смогли спасти, да.

— Боже ж ты мой! Это же мучительная смерть.

— Именно. Вот выводы патологоанатома: на теле не было обнаружено никаких повреждений, кроме длинной царапины у левого запястья. Чтобы получить так смертельную долю токсина, столбнячных палочек должно было быть очень много. Но где и чем оцарапался полковник, так и не выяснили.

— Смерть от естественных причин.

— Да, Витек. Мол, что ж тут толковать, бывает. — Генка снова щелкнул мышью. — Через два месяца погибла майор связи Лидия Дороховская, прикомандированная к комиссии Радецкого от компьютерного подразделения. Ее укусила змея.

— Змея?!

— Да, ядовитая змея, блин. Дороховская снимала часть частного дома на окраине города — она страдала от аллергии, и городской смог был ей противопоказан. Змея каким-то образом оказалась на веранде дома, ужалила ее, и Дороховская скончалась до приезда врачей от анафилактического шока.

— Бывает, да. — Виктор почесал в затылке. — Ну, сыпь дальше.

— Через три месяца в случайной перестрелке, устроенной в баре пьяным посетителем, был застрелен майор Грабовский. Убийца был совершенно пьян, как попал к нему пистолет, объяснить не смог. Оказался шизофреником со стажем, по сей день заперт в психбольнице, где ему самое место, как по мне.

— Красочно! — Виктор покачал головой. — Осталось шесть негритят, да?

— Чуть поменьше. — Генка что-то прикинул в уме. — Через три месяца после гибели майора Грабовского в бассейне утонул подполковник Березин.

— И никто не связал эти смерти?

— Нет. — Генка вздохнул. — Но Радецкий что-то такое, видимо, стал подозревать. Сохранился его рапорт, где он пытался каким-то образом связать между собой череду этих смертей. В какой-то момент подобные смерти, как казалось, прекратились. Но так лишь казалось, потому что никто не следил за судьбами членов семей погибших. А зря. Мать Лидии Дороховской скончалась от сердечного приступа через полгода после смерти дочери. Та же картина — никаких видимых причин, просто упала и умерла. Жена Грабовского покончила с собой, бросившись с крыши пятиэтажки. Ни единого свидетеля, никто ничего не видел и не слышал. Я подозреваю, с крыши сбросили бесчувственное тело, а то и труп. Повреждения при падении скрыли настоящую причину смерти, а токсикологию вряд ли кто-то производил ввиду оставленной записки.

— И что в записке?

— Все стандартно: не могу жить, потеряв любимого человека, прошу никого не винить. Записка есть в деле.

— Да, нужна повторная графологическая экспертиза. — Виктор хмуро цедит пиво. — Кто еще?

— Дочь Савицкого умерла от передозировки наркотиков, хотя до этого вообще никогда не была замечена в употреблении.

— И никто это все не обнаружил? Ты это хочешь сказать?!

— Именно, никто этого не обнаружил.

— Твою ж мать…

Виктор встал и прошелся по кабинету.

— Кто еще?

— Жена и сын Любарского угорели на своей даче — забыли открыть вьюшку и угорели. Несчастный случай.

— Ага, только что-то их очень слишком много. — Виктор открыл бутылку пива. — Есть еще?

— Есть, как не быть. — Генка хмурится. — Два года назад при невыясненных обстоятельствах погиб на учениях майор Кришталь. Год назад…

— Ясно. — Виктор отхлебнул пива и закашлялся. — Ну, ты смотри, впервые в жизни пиво не пошло! Ген, ты понимаешь, что получается: ведь если между всеми этими смертями есть связь, а она есть, я уверен, то неясно, почему эту связь до сих пор не обнаружили, а если обнаружили, то…

— То мы с тобой в дерьме по самый подбородок.

— Именно. — Виктор машинально почесал подбородок. — Ведь это что ж получается: прошло одиннадцать лет, а некто до сих пор планомерно убирает всех, кто имел отношение к той старой истории. Причем с годами ярость не ослабевает. Кто-то с абсолютно холодной головой планирует и осуществляет убийства, обставляя все так, что убийства не выглядят убийствами. Что с остальными членами семей погибших офицеров?

— Много чего. — Генка вдруг растерял кураж. — Вот, почитаешь, много интересного найдешь для себя. Думаю, семейство Радецких оставили на закуску. Генерала вынуждены были убрать, потому что он что-то такое заподозрил и начал задавать вопросы. Его слово много значило, так что, как только он копнул, его тут же устранили.

— И тут же в жизни Никиты появилась Габриэлла. — Виктор вспомнил недавний разговор. — Да, картинка складывается весьма занятная. А ведь теперь мне надо с этим идти к Михалычу.

— Андрей Михалыч все поймет.

— Ген, дело не в том, что он не поймет. Дело в том, что я, похоже, сам того не желая, втянул нас всех в крупные неприятности. — Виктор собрал со стола страницы. — А если предположить, что все эти смерти намеренно спустили на тормозах и намеренно не стали устанавливать связь между ними, хотя вот лично для меня она вполне очевидна, то значит, замешан кто-то с самого верха. Он и дал отмашку не смотреть в эту сторону. Это армейское руководство или спецслужбы, а больше ни у кого нет таких возможностей. И нам из этой передряги живыми не вылезти, в чем было бы полбеды, если б эти уроды не трогали семьи. Но, как видишь, члены семей тоже автоматически оказываются в расстрельном списке. Собирая эти данные, ты был осторожен?

— Как кот у мышиной норы.

— Отлично. Больше в это не лезь. — Виктор жестом пресек возражения. — Бери Машку и дуй в Миннесоту, или еще куда, хоть к черту на рога, но подальше отсюда, пока я тут не разберусь со всем этим.

— Вить…

— Нет, Ген, сам я не брошу. Я так — все это уже увидев, не могу. Нет, не брошу. Пойду к Михалычу. Пусть он скажет, как быть.

— Ладно, увидимся. — Генка закрыл ноутбук и засунул его в рюкзак. — Будем на связи. Я никуда не поеду, пока мы не прищучим этих уродов.

— Или они нас.

— Руки коротки.

Виктор вздохнул: что-то не похоже, чтобы руки у неведомых врагов были коротки.

И деваться некуда, нужно звонить Дэну. По защищенному каналу, дожили.

Хорошо хоть приятелю не надо ничего долго объяснять. И большое счастье, что женат он на Соне, дочери нефтяного магната Афанасьева, который не раз помогал им неофициально в некоторых вещах, но теперь помощь нужна конкретно ему и его собственной семье.