Он снова повернулся, навалившись на нее, как груженая телега из плоти и крови, и сорвал с нее простыню.

– Джастин, если ты не против, я бы хотела сначала сходить в…

– Позже! – рявкнул он и, задрав подол ее рубашки повыше, сунул руку между ее бедрами, причинив сильную боль.

Мадлен закрыла глаза и впилась ногтями в ладони, когда муж лег на нее и тяжело задышал.

Орри вернулся в Академию, так и не сняв веночка со своей фуражки. Единственным, с кем он мог обсудить летние события, был Джордж, который сразу заметил грусть друга и попытался развеселить его.

– Что тебе нужно, Палка, так это навестить Алису Пит. Уж она-то быстро заставит тебя забыть эту Мадлен.

Орри посмотрел на него долгим спокойным взглядом и медленно покачал головой:

– Никогда!

Горячность, с которой было сказано это слово, встревожила Джорджа. Он-то надеялся, что его друг не будет вздыхать по замужней женщине всю оставшуюся жизнь. Хлопнув Орри по плечу, он попытался как-то отвлечь его. Но ничего не получилось.

Однако Орри и сам понимал, что нужно как-то побороть свое унылое настроение. Поэтому он с головой погрузился в учебу, дав себе слово во что бы то ни стало выбраться из нижних рядов всех списков по успеваемости. Новый учебный год оказался еще сложнее первых двух. Орри нравились новые дисциплины по естественным наукам и экспериментальной философии, среди которых были механика, оптика, астрономия и даже основы электромагнетизма. И все же, как он ни старался, по-прежнему оставался в числе отстающих.

Не лучше обстояло дело и на занятиях по рисованию. Профессор Уэйр весьма безжалостно отзывался об акварелях Орри, называя их мазней. А вот Джордж, как обычно, справлялся с каждым предметом легко и без видимых усилий.

Приятным новшеством нового года стало то, что у них появилась возможность тренировать не только ум, но и тело. Второй курс брал уроки верховой езды у преподавателя, которого прозвали Старина Херш. Орри был хорошим наездником, что могло сослужить ему полезную службу в будущем. Считалось, что по окончании учебы кадеты могли сами выбирать род войск, в которых хотели бы служить. Но на практике все шесть вариантов были так же строго регламентированы, как сами кадеты в списках успеваемости. Лучшие из выпускников отправлялись в инженерные войска или в чуть менее желанные части топографов. Те, кто преуспел в науках меньше остальных, попадали в пехоту или в драгунские полки. Эти два рода войск так низко ценились командованием, что всем, кто служил там, даже разрешалось отращивать усы. Орри подозревал, что и он уже очень скоро обзаведется усами и будет много ездить верхом.

На время летних лагерей старшим над кадетами был назначен Елкана Бент. Он расхаживал с важным видом, в алом кушаке и шляпе с плюмажем, однако высокая должность ничуть не улучшила его характер. Он продолжал издеваться над «плебеями» и первогодками с какой-то нечеловеческой жестокостью. Один из новичков, долговязый паренек из Кентукки по имени Ишам, стал его любимой жертвой, как в свое время Орри и Джордж, только, в отличие от них, он выказывал неповиновение, когда Бент цеплялся к нему.

Незадолго до общенациональных выборов Бент обвинил Ишама в том, что тот постоянно сбивается с ноги во время вечерних строевых занятий. Измученный Ишам, у которого к тому же начиналась лихорадка, тем же вечером подстерег Бента у Южных казарм и попросил отозвать рапорт, потому что у него уже было сто шестьдесят четыре взыскания. Такими темпами он мог не добраться даже до первых экзаменов.

Многие более опытные кадеты могли бы сказать Ишаму, что такая просьба только еще больше разозлит Бента. Так и случилось. В результате он тут же обвинил новичка в пренебрежении к старшим, что могли подтвердить несколько человек, и велел ему маршировать в сумерках, назвав это дисциплинарным взысканием.

На следующее утро после подъема Джордж и Орри узнали, что Ишам попал в госпиталь. А уже позже стало известно, как все было. Бент выгнал новичка на продуваемую ветром тропу, которая вела к Норт-Доку, а потом приказал маршировать по ней вверх и вниз быстрым шагом. Ночь была на удивление теплой для конца октября и очень сырой. Через сорок минут Ишам едва стоял на ногах.

Бент уселся на камень в середине тропы и, ухмыляясь, покрикивал на новичка. Ишам отказался просить о снисхождении, а Бент и не собирался его щадить. Новичок продержался около часа. А потом рухнул как подкошенный и покатился вниз по склону. Там он и пролежал внизу без сознания до полуночи. Бент, разумеется, исчез сразу же, как только Ишам упал. И никто ничего не видел.

Очнувшись, парень кое-как сам добрался до госпиталя. Осмотр показал сотрясение мозга и три сломанных ребра. По Академии поползли слухи. Орри слышал от нескольких кадетов, что Ишам может на всю жизнь остаться калекой.

Но новобранец из Кентукки оказался крепким орешком. Он поправился. И только после того, как вышел из госпиталя, рассказал самым близким друзьям о том, что произошло. От них Джордж и Орри и узнали всю правду, хотя уже сами догадывались о многом, как и другие кадеты.

Один из офицеров-надзирателей, узнав об этой истории, внес Бента в рапорт за дисциплинарные нарушения. Однако Ишам отказался обвинять своего мучителя, поэтому ничего, кроме слухов, ему предъявить не смогли. А Бент, конечно же, все обвинения отрицал.

Пикетт принес эту новость в Джи-Пойнт днем в субботу. Орри, Джордж и еще несколько кадетов воспользовались вернувшейся жарой и отправились поплавать в реке. Джордж не мог сдержать ярости:

– Вот выродок! И с него сняли взыскание?

– Конечно, – пожал плечами Пикетт. – А как же иначе, если он все отрицал?

Джордж потянулся за своей рубашкой, висевшей на ветке дерева.

– Думаю, мы должны сами как-то приструнить мистера Тюленя.

Орри чувствовал то же самое, но, как всегда, осторожничал.

– Думаешь, это наше дело, Джордж? – спросил он.

– Теперь это дело всего корпуса. Бент солгал, чтобы обелить себя. Ты хочешь, чтобы такой человек командовал солдатами? Да он отправит людей на бойню, а потом не моргнув глазом заявит, что он тут ни при чем. Пора уже вышибить его отсюда ради общего блага.

* * *

Президентская избирательная кампания подходила к концу. Генри Клей, кандидат от партии вигов, значительно смягчил свою изначальную позицию относительно Техаса. Теперь он говорил почти то же, что его оппонент. Но те, кто был против аннексии, продолжали твердить, что включение Техаса в Союз может ввергнуть Америку в первую войну за тридцать лет. Все понимали, что, если война действительно начнется, это станет испытанием для учебных программ Вест-Пойнта и проверкой выпускников Академии, какой они не подвергались со времен Сильвануса Тайера. Все должно было решиться четвертого декабря.

Джордж и Орри почти не обращали внимания на политические споры. Они были заняты учебой и разработкой заговора против Бента. Заговор этот оставался на уровне неопределенных планов, пока наконец однажды Джордж в очередной раз не побывал у Бенни Хейвена. Там он случайно узнал, что одним из постоянных клиентов Алисы Пит был лейтенант Казимир де Йонг, тот самый офицер-наставник, который хотел наложить взыскание на Бента после случая с Ишамом. Позже Джордж сказал Орри: