— Где же ты нашел обрыв в Москве?

— Боже, как у следователя. Я ехал к тебе, мама.

— А он?

— Он? — взгляд Валеры опять заметался. — Он хотел найти знакомых в поселке. Ведь так, Дан?

— Да-а, — протянул Данил, глядя то на одного, то на другого.

— А что за знакомые? Они живут в Москве, или тоже приезжие?

— Приезжие. Они гастарбайтеры, там снимают угол.

— Что?

— Ну это, комнату в доме. Так дешевле. Я правильно говорю, Дан?

— Да-а.

— Господи боже, как малые дети. Слова сами не скажут. Вы не обижайтесь, Даниил, что я вас обо всем спрашиваю, просто я хочу знать, как вам помочь. Но что бы ни было, несомненно одно, вы должны учиться в Москве. Будете жить с Валерой, и у меня будет два сына, вместо одного. Я правильно говорю, сынок?

— Конечно, мама. Только сначала нужно найти его документы.

— Если бы был жив Виталий.

— Я поговорю кое с кем из знакомых.

— А если обратиться к папиным друзьям?

— Нет-нет, мама. Здесь они бесполезны. У меня в универе свои связи.

— Ладно, ладно. Я понимаю тебя, сынок. Ты хочешь доказать, что ты вполне самостоятельный. А скажите, Даниил, что у вас с руками?

Данил посмотрел на свои загрязнившиеся бинты и хотел было рассказать про собак.

— Ну, мам, мы же попали в аварию, — торопливо объяснил Валера. — Вообще-то все не так плохо.

— Бедный мальчик. А ты, сынок, у тебя все цело?

— Да, мам, у меня только машина.

— И слава богу. Возьми мою, папина пусть стоит.

— Да, мама. На папину я и сам пока не смогу сесть.

Оба они вздохнули, а Данил низко склонил голову, при этом бледнея. Валера покосился на него и успокоился. Они с матерью заговорили о своем.

— Я ведь к тебе пришла, чтобы показать фотографии.

— Ирка прислала?

— Да. Из Милана. Сейчас посмотрите. Валера, подай, пожалуйста, мою сумочку.

Тот с готовностью поднялся.

Получив сумочку, женщина достала из нее футляр с очками, и большой толстый конверт.

— Вот, смотрите.

И она, надев очки, стала вытаскивать, снимок за снимком, давала Данилу и комментировала, а Данил передавал Валере.

— Это Ира, наша младшенькая.

— Маму тоже Ириной зовут, — вставил Валера.

— Ирина Яковлевна. Я и не представилась.

— Очень приятно, — поднялся Данил и неловко пожал сидевшей женщине руку, потом, помявшись, сказал: — Данил.

— Так значит: Данил, а не Даниил? Вы так произнесли?

— Так у меня в паспорте написано.

— А какая разница? — спросил Валера.

— Да никакой, наверное, — пожал плечами Данил.

— А по моему это разные имена, — сказала Ирина Яковлевна.

Они сидели в большой кухне, разговаривали, теперь уже втроем, и им было хорошо. Женщина рассказывала Данилу о их семье, и им обоим — о письме Ирины из Италии. Валера расслабился. Он уже не ждал подвоха. А Данил искренне заинтересовался.

— Ну все, мальчики, мне пора, — поднялась женщина. — Ко мне еще Настасья Владимировна должна зайти к пяти часам. Валера, ты когда возьмешь машину?

— А где она?

— Дома, в гараже.

— Если ты не против, я сейчас пойду с тобой. Данил, ты пока отдохни, поспи, я скоро.

— До свидания, Данил. Ни о чем не переживайте, мы с сыном позаботимся о вас. И не скучайте, я постараюсь долго не задерживать Валеру.

— Да я… — начал Данил, когда мать и сын уже выходили в прихожую.

— Спи, — показал ему кулак Валера.

И Данил, начав было вставать, снова опустился на диван.

Данил перемыл всю посуду, поставил в горку и решил и правда прилечь. Он вытянулся на диване, посмотрел было в сторону телевизора, но решил, что не очень удобно включать его без хозяина. Тогда он повернулся снова на спину и неожиданно для себя заснул. Он спал крепко, как младенец и не слышал даже, когда вернулся Валера, а тот, тихо пройдя в спальню, лег в свою постель. Ему не хотелось тревожить Данила, он притих и тоже заснул. Проснулись они одновременно, каждый в своей комнате, поднялись, и оба в одно время почувствовали голод.

— Привет, Дан, — окликнул друга Валера, выходя из спальни.

— Ты уже пришел?

— Ха, только проснулся. А ты и не слышал? Ого, уже четвертый час, поэтому у меня живот подвело.

— Я тоже проголодался.

— Посмотрим, что у нас в холодильнике.

— У тебя такая хорошая мама, — не удержался Данил. — На мою чем-то похожа.

— Папа тоже был хороший.

Данил сразу сник, и это немного утешило Валеру, и он, проходя мимо, покровительственно хлопнул его по плечу.

— Идем, помогай. Я в повара не нанимался. А хочешь, я покажу семейные фотографии?

— Давай, — оживился Данил, и они снова сели на диван.

Потянувшись, Валера открыл тумбочку и достал с верхней полки два толстых альбома.

— Смотри.

Он сам хотел встать, но передумал и начал комментировать фотографии.

Альбом открывал снимок молодой семьи. Муж и жена стояли, обнявшись и муж держал на руке хорошенького мальчика месяцев восьми. Тот обнимал отца одной рукой, а другую тащил в рот, показывая молочные зубки. Все трое были похожие, темноволосые, с удлиненными лицами и одинаковыми улыбками.

Эта фотография напомнила Данилу что-то далекое и смутное, и он невольно задержался на ней, разглядывая пристально.

Валера, думая свое, наблюдал за ним нехорошим взглядом.

— Знакома? — спросил он, борясь с собой.

— У нас, кажется, была наподобие, тоже где-то с дачи.

— Что скажешь?

— Счастливые вы были тогда.

— Мы всегда были счастливые, до самого конца.

— Прости.

— А где твой отец?

— Умер. Я совсем маленьким был, ничего не помню. Мне потом Игорь Николаевич рассказывал.

— Не он его?

— Нет, что ты. Мы потом познакомились.

— Как же он мог тогда рассказывать о твоем отце?

— Я не знаю, Валер. Лучше не думать об этом.

— Ты прав. А скажи, ты всегда такой был?

— Какой?

— Ну, это, взглядом…

— Да, наверное, не знаю. Помню только, что крыс в детстве убивал.