– Если почта работает, конверты продаются, значит, кто-то пишет, – охладила его пыл Волгина. Она знала, что её двоюродный брат Виктор пишет своей матери, Мирославиной тёте Зае именно бумажные письма, да и Морис время от времени посылает своим родителям письма по обычной почте. «Так почему же и влюблённым не писать таких писем», – подумала она. А вслух сказала: – Может быть, твоя Ксения романтичная особа и ей хотелось хранить твои письма не в гаджете, а в шкатулке.

– Вот и она мне так сказала, – тяжело вздохнул он, – ещё говорила, что будет их потом показывать внукам.

– Так что тебе помешало написать любимой девушке хоть пару-тройку бумажных писем?

– Если честно, то лень, – уныло признался он.

– Выношу тебе порицание от лица всего женского пола, – хмыкнула Мирослава, а потом проговорила серьёзно: – Но вообще-то, как мне кажется, Данила, современная девушка не могла отшить своего парня только из-за его нежелания посылать ей письма обычной почтой.

– Я тоже так подумал сначала, но позднее… – он замолчал.

– Говори уж, что именно позднее пришло в твою голову? – подтолкнула она его.

– Что у Ксении там появился другой парень и она или её тётка решила, что он больше ей подходит! – выпалил Данила на одном дыхании.

– А, по-моему, это ерунда, – отмахнулась Мирослава. – Должна быть более серьёзная причина.

– Куда уж серьёзней, чем отказ от голодранца в пользу какого-нибудь мажора! – вспылил Данила.

– Судя по твоей машине, одежде и месту работы, тебя записать в голодранцы не получится.

– Это смотря под каким углом посмотреть, – печально вздохнул он.

– Данила! Ты же неглупый человек! Вы встречались с Ксенией продолжительное время, и ты не можешь не знать её! Так что думай, что ещё могло произойти такого, что отбило у неё желание общаться с тобой.

– Да не знаю я! Не знаю! – воскликнул он.

– Хорошо. Тогда разберёмся на месте.

– Так ты берёшься помочь Ксении? – обрадовался он.

– Я очень постараюсь сделать это, – ответила она.

Он полез в карман за бумажником:

– Сколько я должен заплатить?

Она подняла руку, жестом останавливая его.

– Во-первых, денежные вопросы мы с тобой будем решать только по завершении дела, а во-вторых, всеми договорами и расчётами занимается Морис Миндаугас.

– А он что, правда князь? – помимо воли вырвалось у Данилы.

– Представления не имею, – рассмеялась она, – по крайней мере мне он ничего подобного о себе не рассказывал. А тебе небось Люся наплела с три короба. – И когда Данила сконфуженно кивнул, посоветовала: – А ты её больше слушай.

– Извини, неудобно вышло, – пробормотал он.

– Ничего страшного, – улыбнулась она, – ты только Миндаугасу подобных вопросов не задавай.

– Что я, совсем дурак, что ли, – хмыкнул Чижов.

– Вроде нет.

– Ну, вот и ты не до конца в этом уверена, – он сделал вид, что огорчился.

– Ладно, Данила, шутки в сторону, – проговорила она. – Завтра утром мы с тобой поедем в «Тихую гавань».

– А почему не сегодня? – вырвалось у него.

– Потому что уже поздно и ночью там с нами никто разговаривать не станет.

– Да, я понял. Мне завтра приехать сюда?

– Нет, встретимся на трассе возле большого перекрёстка. Знаешь, где это?

– Ещё бы.

– Данила! Я хочу задать тебе один вопрос.

– Задавай, – насторожился он.

– Вы помолвлены с Ксенией?

– Не понял…

– Ну, вы официально считаетесь женихом и невестой?

– Не понимаю, разве это важно?

– Возможно, да. Скорее всего с Ксенией могут позволить увидеться только родственникам. Её мама, как я поняла, за границей. Но если ты её жених, то это может прокатить.

– О господи! – воскликнул он.

– Ничего, не паникуй раньше времени. Может быть, всё обойдётся малой кровью.

– Но ведь ты обязательно что-нибудь придумаешь? – спросил он, глядя на неё глазами щенка, которого вот-вот выгонят из дома.

– Придумаю, – пообещала она и услышала вздох облегчения, вырвавшийся из его груди.

Наскоро попрощавшись, Данила отбыл в город.

Видя, как Мирослава рассеянно расставляет на столе посуду к ужину, Морис отнял у неё тарелки.

– Я сам.

Она, кажется, этого даже не заметила. Тогда он предпринял ещё одну попытку.

– Звонил Шура и сказал, что сегодня не приедет.

– Хорошо.

Морис решительно направился к дивану, поднял кота и посадил его на плечо Мирославы.

– Что? – спросила она.

– Ужинать сейчас будем! – отрезал он.

– Морис, извини. – Она уткнулась носом в пушистую шерсть Дона, и тот сладко замурлыкал.

– Что, всё так плохо? – спросил Миндаугас осторожно.

– Насколько плохо, пока не знаю, – отозвалась она задумчиво, – но как-то всё запутано.

– В смысле?

– В том смысле, что много белых пятен. И Данила сам толком ничего не знает. Девушка, которую он просит спасти, считалась его невестой, но неожиданно для него, с точки зрения Данилы, без всяких оснований порвала с ним.

– Так уж и порвала? – усомнился Миндаугас.

– Представь себе! По крайней мере Данила в этом уверен.

– Но в таком случае должна же быть какая-то причина! – проговорил Морис.

– Я тоже так думаю, – кивнула она, соглашаясь, – вот только Чижову она неизвестна. Хотя он и выдвигает версию о том, что Ксения в имении тётки нашла более обеспеченного претендента на свою руку и сердце.

– Чепуха!

– Похоже на то.

– Насколько я понял, вы взялись за это дело?

– Не могу же я послать Чижика куда подальше!

– Это как сказать, – невольно улыбнулся Морис.

– Шутишь?

Морис вместо ответа пожал плечами и спросил:

– Вы поедете туда?

– Да. Завтра утром.

– Мне поехать с вами?

– Нет. Мы пока поедем с Данилой. Но если ты мне понадобишься, я тебя вызову.

– Это уж как всегда.

После чего Мирослава решила выкинуть из головы до завтрашнего утра все мысли о Даниле, Ксении и «Тихой гавани», что она и сделала. И они провели тихий семейный вечер втроём – она, он и кот.

Когда на следующее утро Мирослава открыла глаза, то увидела, что перед сном не зашторила окно и теперь солнечные лучи, точно пальцы волшебного пианиста, наигрывали на её полушке, как на белом рояле, слышимую только ему самому мелодию рассвета. Впрочем, нет, пересвистывание птиц и шорох ветвей доносили эту мелодию до людского слуха. Мирослава сладко потянулась. Обняла проснувшегося от её движения кота и спрыгнула с кровати.