Один из сотрудников наклонился над ним. Потом поднял голову.

— Кажется, он умер несколько дней назад, — сказал он.

— Его убили, — кивнул Эльдар.

— Как убили? — испугался Нияз-муэллим.

— Как и его собаку, — пояснил Касумов, наклоняясь надубитым, — скорее всего, отравили. Сильный, неприятный запах. Вызывайтеэкспертов, — приказал он одному из своих людей, — и сообщите в прокуратуру.

Внезапно Сабиров с криком выбежал из дома. Его стошнило, ион стоял во дворе, дрожа всем телом. Нияз-муэллим растерянно вышел следом.Третьим из дома показался Эльдар Касумов.

— Кто его мог убить? — тревожно спросил Нияз-муэллим. — Унего не было врагов. Это был такой хороший человек.

— Тот, кто попросил его об этом турке, чтобы вы предложилисвоему родственнику провести его через депутатскую, — хмуро пояснил Касумов. —Видимо, он знал просившего лично и тот решил не оставлять свидетелей.

— Люди совсем озверели, — печально сказал Нияз-муэллим. —Разве можно убивать человека за такой пустяк? Разве они не боятся Аллаха?

— Наверное, нет, — пожал плечами Эльдар, — это не те люди,которых может мучить совесть. Вспомните еще раз, может, он говорил вам, кто именноего просил за этого турка, чтобы вы предложили своему родственнику ему помочь.

— Нет, не говорил. Он знал, что мой родственник едет вМоскву. Я ему об этом рассказывал. Иногда он отправлял с ним посылки длядочери. Она живет в Москве. И в этот раз он просил передать посылку для дочери.Он обычно посылал для внуков фрукты или свежую зелень.

— Когда это было?

— Не помню. Числа десятого или двенадцатого, когда онвыезжал в Москву, — Нияз-муэллим показал на своего родственника, который всееще не пришел в себя.

— А потом он пришел к вам и попросил за турка?

— Да. Хотя нет. Сначала он спросил, когда возвращается мойродственник в Баку и я ему сказал, что девятнадцатого. Брат моей жены тоже вМоскве, и мы узнали обо всем от него.

— И вы рассказали об этом своему соседу?

— Кажется, да. Но он знал точно, какого числа будет обратныйрейс.

Да-да, он точно знал, я ему говорил. Несчастный человек, такстрашно умер. Как его дочь будет переживать, — вздохнул Нияз-муэллим.

— Когда он вас попросил сказать своему родственнику, чтобытот помог турку?

— Кажется, семнадцатого или восемнадцатого. Я точно непомню. Но я попросил сына из города позвонить в Москву и все передать. Сынпозвонил и передал. Но он ничего не знает, — торопливо добавил на всякий случайНияз-муэллим, — он передал все, что я его просил.

— Понятно, — вздохнул Касумов, доставая записную книжку, —дайте мне номера телефонов и адреса в Москве дочери погибшего и брата вашейжены.

Прилетев в Баку, Дронго позвонил в израильское посольство.Павел ждал его звонка и попросил его приехать. Дронго понимал, почему егобывший однокурсник настаивает на частых встречах именно в посольстве. Нельзябыло исключить возможности прослушивания их беседы как со стороныазербайджанских властей, так и со стороны иранской разведки, которая держалапод пристальным контролем все, что было связано с посольствами Израиля и США. Всвою очередь местные резидентуры ЦРУ и МОССАД в Баку самым серьезным образом занималисьиранским посольством, а заодно и контролировали работу друг друга. Кроме того,нельзя было исключать возможность прослушивания их беседы и со стороны самоймощной резидентуры в Баку — представителей российской разведки, которая имеласамую разветвленную сеть агентов по всему Азербайджану. Даже южные соседиАзербайджана — иранцы, даже богатые американцы, даже вездесущие представителиМОССАД и дотошные англичане не имели такой бескорыстной и мощной агентуры, какроссийская разведка. При этом в Баку было немало и людей влияния Москвы, накоторых всегда можно было рассчитывать в сложных условиях.

Израильские спецслужбы традиционно старались не доверятьсобственных секретов никому, даже своим самым близким союзникам, за которымиони на всякий случай тоже следили. Поэтому Дронго не удивился предложениюГурвича и приехал в посольство, заметив, что наблюдение за ним все-такиустановили. По манере наблюдения, по характерным методам агентов он понял, чтоэто работа агентов азербайджанской службы безопасности. Это была удивительнаясмесь традиционных приемов бывшей советской контрразведки, помноженных нанекоторые новаторские приемы турецких специалистов. Таков был и стиль работымногих правоохранительных органов Азербайджана, где специалисты старой школыуживались с новыми сотрудниками, проходившими практику в западных спецшколах.

В посольстве Гурвич принял его не один. В Баку сноваприлетел генерал Райский, решивший лично встретиться с Дронго. Именно этимвизитом было вызвано столь повышенное внимание к самому Дронго со стороныдругих спецслужб. Посла в этот раз при разговоре не было, они беседоваливтроем. Дронго подробно рассказал о своем визите в Иран, пересказал разговор сАли Гадыром Тебризли.

После чего наступило молчание. Генерал Райский тяжеловздохнул и спросил:

— Вы верите в искренность Тегерана?

— Я не думаю, что у них есть основания нас обманывать.

— А если все это хорошо продуманная игра? И покушение влифте, когда они так быстро остановили кабину, сумев предотвратить убийство. Истоль эффектное появление Али Гадыра? Вам не кажется, что это может быть играиранской разведки?

— Нет, не кажется. Лифт остановился до того, как убийцадостал свое оружие. Я видел его лицо. Он явно колебался. Таким хорошим актеромон не мог быть. И потом, его действительно пристрелили. Это была не игра,генерал.

— Все правильно. Но вы не подумали, что в саму игру мог бытьвставлен и этот несчастный, которому действительно поручили вас убить, икоторый не ожидал, что ему помешают. Вполне возможно, что его пистолет был заряженхолостыми патронами, а его убрали только потому, что он мог невольно статьнежелательным свидетелем.

— Не получается, — упрямо возразил Дронго, — я знаю АлиГадыра достаточно давно. И он знает меня. Первое, что я должен был подуматьпосле этого покушения, это сделать вывод о том, что подобную имитацию убийстваподстроили сами иранцы. Но именно поэтому они не стали бы действовать стольпримитивно. Они могли бы разыграть нечто гораздо более серьезное. И если онидействительно хотели помешать расследованию, то достаточно было меня вывести изстроя, причинив не очень тяжелое ранение, с таким расчетом, чтобы я могвернуться в Баку, рассказать вам обо всем и не принимать больше участия врасследовании. И наконец, главное. Если это игра Тегерана, то почему Али Гадырсообщил мне о том, что террорист находится сейчас в Сирии. Это был мойсобственный вывод, который я сделал в Баку. А он его подтвердил. Если ониначали игру, то почему сообщают мне местонахождение Мула, тем более зная, что ямогу сообщить об этом вам. И наконец, слова Али Гадыра о «контракте века» междуфранцузской нефтяной компанией «Тотал», российским «лукойлом» и иранскойнефтяной компанией. Я ведь могу проверить все эти данные. И вы можетепроверить…