Клочок бумаги, свернутый в трубочку, был привязан к спинке животного. Я развернул записку.

«Стайбергскому вору от Генри.

Ваша киска целую ночь орала на берегу дурным голосом, поэтому утром я попросил рыбаков переправить ее через озеро. Это здорово, что вы не зажгли факел! В городе все думают, что стайбергского вора больше нет. Одни считают — вы утонули, а другие — что сгорели. Представляете, наши князья так обрадовались, что решили устроить себе праздник во дворце Гарсуда. Но кому-то это сильно не понравилось. Может, тем ребятам, которые помогали нам в тюрьме? В общем, гулянка закончилась большим пожаром. Потом в сгоревший дом пришла городская стража и помогала пожарным разбирать завалы. Они нашли шесть трупов, один — с кольцом стайбергского вора. Принцу доложили, что преступник сгорел. А потом сняли блокаду и с Приозерского района, и с Черного озера.

Удачи вам. Генри».

Мне бы его уверенность! Малец писал записку, ни минуты не сомневаясь в том, что мы успешно переправились на противоположный берег и что Манька доставит его послание.

— Представляете, мужики, дворец Гарсуда сгорел вместе с теми, кто подсунул нам прожорливого короеда.

— Точно говорят: «Не рой яму другому — сам в нее попадешь», — Слав приподнялся. — А поесть бы не мешало. Может, и вправду какую-нибудь птицу или зверя поискать?

— Ухтырь, ты же в лесу все знаешь, — поддержал я доктора. — Неужели для такого опытного доставалы добыть съедобную живность — проблема? Не поверю.

Карлик опустил киску на землю, окинул меня оценивающим взглядом, как бы выискивая незамеченный подвох, хитро сощурился и ответил:

— И правильно сделаешь. Могу предложить шикарнейшее меню. На первое — суп из муравьиных яиц. На второе — жирные личинки карвынского рогача и на третье — деликатес: кисель из больших пуаровых улиток. Но мне потребуется не меньше двух часов на приготовление, и тогда до деревни к вечеру мы точно не доберемся.

Желающих испробовать названные кушанья среди нас не нашлось, тем более — отодвигать из-за них предполагаемый нормальный ужин. Поэтому все быстро поднялись и продолжили путь. Ухтырь и Манька — впереди, я со студентом чуть поодаль, а замыкали шествие врач с сержантом.

Когда мы проходили мимо небольшой прогалины, затянувшееся молчание нарушил шепот Якова:

— Мужики, чи я сплю, чи тамочки действительно пасется косуля.

Его еле слышные слова стали моментальным стоп-краном. Для всех, кроме Ухтыря, увлекшегося игрой со своей любимицей. Мы же, как зачарованные, в восемь глаз уставились на небольшое животное, мысленно уже разделив его на части.

— Окружаем полянку с четырех сторон и сходимся. Даже если спугнем, на кого-нибудь она все равно выскочит.

Что-то в этой козочке мне показалось неестественным, но разбираться было недосуг — мясо могло и убежать.

Косуля продолжала спокойно щипать травку в самом центре зеленой лужайки, совершенно не обращая на нас внимания. И вот когда четыре вооруженных мечами бойца практически окружили животное, раздался пронзительный свист. В одно мгновение произошла смена декораций: на месте грациозного травоядного оказался совершенно другой зверь. А может, их было несколько. По крайней мере, я успел заметить две зубастые пасти, прежде чем мои ноги опутало толстыми лианами и поволокло в центр прогалины.

Четверо несостоявшихся охотников и их добыча резко поменялись местами. Правда, коварный хищник не учел одного момента: мы были настолько возмущены потерей обеда, мысленно уже находившегося в наших желудках, что постарались выместить всю злобу на зубастой твари. Никто даже испугаться не успел. Поэтому, когда зверь пожелал себе приятного аппетита, его начали бессовестно рубить. Мечи замелькали со скоростью электрической овощерезки. Через минуту раздался обиженный вой, от которого сердце защемило.

— Под корень, под корень его руби! — донесся сзади голос крогула. — Да быстрее, пока травить не начал.

Сержант, которому первым удалось освободить ноги, изловчился и нанес точный удар.

— Шо за тварюга така? — спросил он карлика, пока мы выпутывались из зеленой паутины.

— Это двоежор узколистный. Еще маленький. Попалось бы вам взрослое растение — считай, пропали.

— Растение???

— Растение, — с нажимом в голосе, словно разговаривал с тугоухими, повторил крогул. — Самое обыкновенное плотоядное растение.

— А почему оно косулей прикинулось? — по-детски обиделся Алекс.

— Эх вы, охотнички, — снисходительно пояснил лесной житель. — Дикая козочка никогда не будет стоять на самом видном месте. К тому же у настоящих животных всегда тень имеется.

Вот что смутило меня в приманке! Но, когда вместо зверя видишь лишь кусок мяса, кто обращает внимание на тень?

— Двоежор принял вас за хищников. Молодой, неопытный совсем. Вот и подсунул приманку в виде животного, — продолжал пояснять Ухтырь. — Глаз-то у него нет, а чувства ощущает на расстоянии. Вы желали мяса, он вам его и предложил в виде миража.

— А самого этого… узколистного есть можно? — с надеждой спросил студент.

— Яд в чистом виде, — как отрезал карлик.

— Да что же это за лес такой! Ни плодов, ни ягод, ни птиц, ни зверей. А растения вообще на людей охотятся, — в голосе юноши сквозило отчаяние.

— Привал пять минут, — строго сказал я, после чего отвел Ухтыря немного в сторону. — Не в службу, а в дружбу: придумай хоть что-нибудь насчет пищи, пока мы не переругались. Обстановочка накаляется с каждой минутой.

— А что я могу? Не хотел вас пугать, но лес этот проклятый. В нем только нечисть да злые духи обитают.

В голове тут же родилась скороговорка: «Проклятые рыцари в проклятом лесу проклинали проклятия».

— Погоди! Ни тех ни других мы пока не встречали, если не считать твоего двоежора.

— И не должны были встретить. Я же не хочу, чтобы вы здесь умерли со страху или попали на зуб какому-нибудь вурдалаку. Мы идем по самой границе: справа нечистая сила, слева привидения. Здесь же у них ничейная зона. Одного я понять не могу: неужели у вас, у людей, все так запущено? Двух суток не прошло, а вы уже друг дружку сожрать готовы.

Его слова заставили меня задуматься. Действительно, происходило нечто странное: всех магистров охватил приступ зверского голода. А когда люди голодны, они становятся злыми, что, в свою очередь, порождает ссоры и драки. И выгодно это может быть только одному типу… Вот же сволочь, этот Вранк, и тут достал! Куда нашему крогулу до него!

— Злые духи, говоришь? — Моей злости сейчас тоже хватало на троих, что, однако, не мешало думать. — Чем они опасны?

— Страшны больно! Если им поддаться — могут загнать в соседнее болото, а оно гостей обратно не выпускает.

— Надеюсь, они не кусаются?

— Нечем. Духи, они и в Римазонской пустыне духи, — создания бестелесные. Трухлявый пенек им в печенку!