– Мне кажется, «завтрак» звучит безопаснее.

– Ты делаешь высокие ставки в Вегасе и охотишься на плохих парней так, скуки ради. С каких это пор тебя стала волновать собственная безопасность?

Рейн замерла. Способной на особый риск она себя никогда не считала, как никому не рассказывала и о своих необычных качествах, кроме очень узкого круга близких друзей. Как учила тетя Велла, она тщательно хранила свою тайну, чтобы никто не мог назвать ее сумасшедшей. До встречи с Заком она ни разу не испытывала истинного наслаждения от близости, опасаясь раскрыть правду о себе. Поэтому, услышав эти слова, Рейн испытала настоящее потрясение. Ее первым желанием было ответить Заку какой-нибудь колкостью, как и подобает бесстрашной, агрессивной и готовой на риск женщине, но потом ее взгляд наткнулся на лежащий на прикроватном столике открытый блокнот, на столбики цифр.

Ее возмущению не было предела. Она схватила блокнот и сунула Заку в лицо:

– Что это такое?

Приподнявшись на локтях и сдвинув брови, он некоторое время сосредоточенно разглядывал цифры, а потом улыбнулся и пояснил:

– Это результат нашей дружеской встречи в «двадцать одно».

– Судя по этим записям, я должна тебе десять тысяч четыреста пятьдесят долларов.

– Ты права: после виски удача отвернулась от тебя.

– Да уж конечно! Я никогда не проигрываю в «двадцать одно». Ты меня напоил и воспользовался моим состоянием.

– Три крошечных стаканчика виски способны свалить тебя с ног? Я запомню.

– Я захмелела так быстро из-за стресса, – с негодованием возразила Рейн. – Слишком много потрясений за короткое время.

– Ну, не знаю. – Зак неуверенно покачал головой. – Мне кажется, это только отговорка.

– Ха. – Рейн бросила блокнот на столик и подбоченилась. – Есть и другое объяснение.

– Ну-ну?

– Ты жульничал.

– Значит ли это, что ты не намерена отдавать долг?

– Советую тебе как следует подумать, прежде чем требовать у меня эти десять тысяч четыреста пятьдесят баксов.

– Можем договориться: ты расплатишься иным способом, – вкрадчиво предложил Зак.

Рейн вскинула брови:

– Это каким же?

– Помнишь, я сказал, что только две вещи могут сделать игру более интересной.

Рейн взяла с кровати подушку и швырнула в Зака. Он со смехом упал на спину, а она, воспользовавшись этим, бросилась в ванную комнату, только сейчас осознав, что никогда прежде так не поступала. И мысль эта показалась ей вдохновляющей.

Бредли внимательно разглядывал осколок фарфоровой чашки.

– Ты уверена, что он от той самой, из гостиницы в Шелбивиллье?

Он явился к Рейн в начале девятого в мешковатом пиджаке, зеркальных очках и с выражением типичного копа на лице. Они с Заком пытались держать себя в руках, но Рейн всем своим существом ощущала витающее в воздухе напряжение.

В попытке предотвратить скандал она сварила побольше кофе, предложила мужчинам присесть и разговаривала при этом с ними таким же тоном, к какому прибегала, когда Бэтмен и Робин пытались использовать в качестве когтеточки ее любимые жалюзи.

Зак опустился в одно из кресел возле кофейного столика, Бредли уселся напротив, так что Рейн остался лишь диван.

– Я совершенно уверена, что это осколок чашки из отеля «Би и Би», – ответила она на вопрос Бредли. – Я нашла его здесь, в своей квартире, в кармане плаща.

На лице Бредли отразилась неуверенность.

– Но зачем он положил его именно туда? Тоже мне послание. Наверное, это какой-то символ. Только вот не могу понять, какой именно. Ты могла бы вообще не узнать чашку…

Рейн принялась разливать кофе.

– Он начал на меня охоту, но не хотел оставлять веских улик, которые дали бы основание обратиться в полицию.

– Он чувствует себя в безопасности, – в упор глядя на Бредли, произнес Зак. – И уверен, что, даже если Рейн и отправится в полицию с этим осколком, никто не примет ее слова всерьез.

Демонстративно не обращая на Зака внимания, Бредли не сводил глаз с Рейн.

– Откуда он узнал твое имя? В средствах массовой информации оно не упоминалось. Всем известно, что девушку спасли Даг Спайсер и шеф Лангдон.

– Да, мое имя действительно не появилось в шестичасовых «Новостях», – произнесла Рейн. – Но все в Шелбивиллье знают, что в подвале дома вместе с Дагом Спайсером была я. А еще все знают, что теперь этот дом принадлежит мне.

Бредли задумался.

– Ты хочешь сказать, что убийца – кто-то из жителей Шелбивилльа?

– Да, или тот, кто проводит в окрестностях города много времени – уик-энды, отпуск. В пользу этого говорит также и то обстоятельство, что он быстро вычислил меня, а значит, бывал в доме моей тети.

– Кажется, я знаю, почему он сосредоточил свое внимание на тебе, – произнес Бредли. – И понял я это благодаря его извращенной логике.

– Он охотится на ведьм. А я племянница ведьмы из Шелбивилльа. Он полагает, что я тоже ведьма, и боится меня.

Рейн вдруг поняла, что больше не общается с Бредли с позиции униженной и оскорбленной бывшей возлюбленной, а он не пытается играть на чувстве вины в попытке вынудить ее помогать в написании книги Кессиди Катлер. Они снова работали вместе как команда.

Бредли потер подбородок.

– Но если он тебя боится, почему бы просто не взять, к примеру, пистолет и не покончить с тобой раз и навсегда?

Краем глаза Рейн заметила, как опасно притих Зак. Густая энергия заполнила небольшое пространство комнаты и теперь почти осязаемо пульсировала. Должно быть, это почувствовал и Бредли, поскольку нервно заерзал в кресле.

– В случае с такими сумасшедшими, как он, обычная логика бессильна. Кому, как не тебе, это знать, – поспешно произнесла Рейн и предостерегающе посмотрела на Зака.

Тот не отрывал взгляда от полицейского, но все же мощная энергия стала менее ощутимой.

– Не могу с этим спорить, – ответил Бредли, рассматривая осколок фарфора. – И все же он рисковал, подкинув тебе эту улику.

– Можно пересчитать по пальцам одной руки тех, кто расценит этот кусок стекла как улику или ключ к разгадке убийства, – заметил Зак. – Шефа Лангдона, например, наша информация совсем не заинтересовала.

– Ты прав, – согласился Бредли. – Он сказал, что занят осмотром места последнего происшествия и разработкой версий, поэтому звонит мне. Прежде всего извинился, что зря отрывает от дел, и добавил, что делает это лишь ради того, чтобы Рейн не вздумала дать интервью и во всеуслышание объявить о своих сверхспособностях.

– Стало быть, и он считает меня психически неуравновешенной, а то и вовсе сумасшедшей, – спокойно констатировала Рейн.