Элизабет: обычно немногословная сестра на этот раз смиренно просила встречи, обволакивая странную, дикую просьбу прийти в ее пристанище в шелк вежливых слов.

«Я знаю, что прошу о недопустимом. Разве можно помыслить, чтоб королева по первой же просьбе снизошла к своей подданной? Но я прошу тебя не как королеву, но как сестру – приди ко мне, ибо от этого зависит то, что важно для меня, важно для нас обеих».

Я знаю: первой должна была возникнуть мысль о предательстве. О ловушке. О том, что королева-регент не имеет права рисковать собой, выскальзывая в душные летние сумерки, скрыв лицо вуалью. Но я думала о Маргарет – ибо что еще может быть столь важно для нас обеих?

О, как же я тогда ошибалась.

Элизабет остановилась в темном и тихом доме, укрывшимся за густо разросшимся диким виноградом и плющом чуть в стороне от Торговой площади. Маленький особняк с узкими витражными окнами принадлежал матушке, и, если приходилось ей задержаться в столице, ночевала она только в нем.

Сестра открыла сама, на первый же стук, словно караулила под дверями и замирала, едва заслышав шаги в переулке, гадая: приду или нет.

– Вот и ты. – Нервная улыбка прорезала неподвижную маску ее лица. – Я уже не надеялась.

Я замерла на пороге, вглядываясь в ее черты, скрытые густыми тенями, и в груди стало тесно от предчувствия странного и тревожного. Так не похоже было на сестру мою – волноваться. И все же, обычно непоколебимая, сейчас она едва скрывала тревогу: и слишком сильно стиснутые пальцы на дверной ручке, и быстро бегающие глаза, и едва подрагивающие уголки губ.

– Что-то с Маргарет? – спросила я, едва за спиной закрылась дверь. Щелкнул замок, и невольно я вздрогнула, словно мышь, за которой захлопнули клетку.

– Нет, вовсе нет. – Элизабет зажгла фонарь и потянула меня в сторону гостиной. Она старательно отводила взгляд, и я застыла, не желая верить злым подозрениям. – Просто… меня попросили организовать встречу. Один… господин хочет поговорить с тобой.

Наконец она взглянула мне в глаза, и я не увидела ни стыда, ни сожалений, которых так страшилась. Если ее что-то и смущало, то лишь их отсутствие, отсутствие угрызений совести за то, что встала против меня. О, она верила в свою правоту, и та служила ей верным щитом.

– Проходи, – она повела рукой, приглашая в глубь дома, – он ждет.

В гостиную я вошла с прямой спиной и гордо вскинутой головой, как и подобает королеве. Мой собеседник ждал меня в кресле у стола, и две чашки с напитками стояли перед ним. Вуаль едва трепетала от моего дыхания, и пусть кружево ее было столь тонким, что складывалось в немыслимой сложности узоры, она все же искажала мое зрение, и лишь когда подошла к столу, я смогла разглядеть того, кто меня ждал.

Рэндалл.

Он встал и с легким насмешливым поклоном отодвинул мне кресло, приглашая присесть. От напитка в чашке пахло травами и ягодами, и против воли я вспомнила первое чаепитие с королевской семьей.

И приготовилась к битве.

– Рад видеть тебя в добром здравии, милая Джанет. – В улыбке Рэндалла скользили скука и прохладца, словно расстались мы накануне и не было меж встречами ни череды долгих лет, ни его безумия, ни скорби по брату. – Я слышал, неладно начался этот год, и беды, одна за другой, преследуют Альбрию. Но, вижу, тебя они не коснулись. К счастью.

Прежняя насмешливая маска вновь легла на его лицо, и потому казалось – он не изменился, годы обогнули опального королевича, как волны огибают скалы. Но стоило чуть присмотреться, и я заметила и заострившиеся скулы, и тени под глазами, и хмурую морщинку меж бровей, и редкие нити седины среди черных прядей. Словно время раскрошило камень, и раз увидев, уже невозможно было не замечать щербинки и сколы.

Вуаль скрывала мое лицо, и под ее покровом я чувствовала себя спокойно, как под защитой. И все же не сразу удалось вспомнить, что я давно уже не испуганная девчонка из северной провинции, а полноправная королева.

– И я рада видеть тебя, Рэндалл. Жаль, ты не осмелился вернуться раньше, чтоб проводить отца в сады Хозяйки. Или же осмелился? Ведь слухи собирать – дело небыстрое.

Он кивнул, и грустная улыбка едва коснулась его губ, но глаза… глаза остались холодными. Такими же холодными, как глаза Элизабет.

– В этом ты права: уже несколько месяцев, как мне приходится пользоваться гостеприимством твоей сестры. Кажется, я изрядно ее утомил.

Наверно, мне полагалось спросить, как они познакомились. Почему она решила помогать ему. Как он смог вернуться.

Но я никогда не была слепой и легко разгадывала загадки.

Огромной уродливой тенью высился за ними Сандеран, башни его и механизмы его. Не к добру это было.

– Зачем ты вернулся?

Рэндалл пожал плечами, словно удивившись столь наивному вопросу:

– Зачем возвращаются изгнанные наследники? Чтобы получить свое по праву. Я законный наследник престола моего отца. Альбрия ждет меня.

– Сколько бы ты ни провел здесь дней, но отсутствовал – много дольше. Разве можешь ты знать, чем дышит Альбрия и отчего страдает?

Улыбка его вспыхнула, как отблеск света на стали, и также быстро погасла.

– Мне горько говорить тебе это, милая Джанет, но ты – дурная королева, – голос его, тихий, снисходительный, тек шелковой лентой, но на плечи ложился тяжкими кандалами. – Ты стараешься все делать правильно, ты так стараешься… но одного старания мало. Разве богатеет наш народ? Разве становится Альбрия сильнее? Разве считаются с нею наши соседи или так и присылают корабли за деревом и зерном? И яблоками, ах да, как я мог про них забыть?

Вуаль трепетала от тяжелого, гневного дыхания, но я лишь плотнее сжимала губы, сдерживая запальчивые возражения, – понимала, только дурную службу они мне сослужат. Рэндалл всегда был искусней в плетении паутины из вежливых, сладких слов, оскорблений, скрытых под причудливой и насмешливой похвалой. Сейчас ему возражать – шагнуть на шелковистую изумрудную траву, но ногою найти не твердь, а алчную бездонную трясину.

– К тому же ты же веришь сказкам и приметам. Тогда вот тебе еще одна: лишь под властью истинного потомка Аргейлов Альбрия будет процветать. Ведь уже и селяне заметили, что беды лишь множатся, одна другой страшнее. Но судьбу не обвинишь и не сменишь, а вот короля…

Он не закончил, но и так было ясно, к чему он клонит.

– И потому ты заманил меня сюда? – Легко ядовитые слова соскользнули с губ, и я не стала