Катя, которая уже еле держалась на ногах, охнула так, будто вместо нарядных гостей с розами и коньяком увидела восставших из гроба полуразложившихся мертвецов. В коридоре повисла напряженная тишина. У Антона нервно дернулась губа.

– Мы, кажется, не вовремя? – спросил он, разглядывая заплаканные женские лица и подвешенную на косынку руку одного из мужчин, в котором он, несмотря на пораненное лицо, сразу узнал мужа Да со свадебной фотографии. Впрочем, придуманные им двум подругам имена в этой ситуации уже не годились. – У вас что-то случилось, Вероника? – спросил он.

– Да ничего особенного, – решил гнуть все ту же линию Слава, хотя детское имя жены резануло ему слух. – Они меня заждались у именинного пирога, а я, видите, – он махнул своей рукой в косынке, – въехал в фонарный столб. Да вы раздевайтесь и проходите! Вы, очевидно, и есть Антон Зданевич, Верочкин одноклассник? А это, конечно, ваша жена? Не имею чести знать имя…

– Ольга, – сказала Ольга, и муж Да поцеловал ей руку.

– А это ваш сын…

– Геннадий, – представился сын Зданевича.

В коридоре не был включен свет, и, несмотря на отдельные реплики персонажей, все происходящее вдруг живо напомнило Антону комедию немого черно-белого кино, когда люди в кадре очень быстро и излишне театрально двигаются. Хозяин квартиры, именинник, был несколько картинно ранен и перевязан, чересчур суетился и по законам жанра как герой-комик должен непременно, как бы забывшись, заодно поцеловать руку и Генке, а все бы стали смеяться и заламывать в восторге руки.

Зданевич слегка тряхнул головой, прогоняя кинематографические ассоциации, и застыл с коньяком в руках, не будучи уверенным, что им стоит раздеваться и проходить. Ольга мелко-мелко переступала ногами в новых туфлях на высоких каблуках, от которых с непривычки очень устала. Один Генка был доволен. Его окружали три красивые женщины, и одна из них была молоденькой, хотя и заплаканной. Ее вполне можно сначала утешить, а потом и приударить за ней.

Когда все расселись за праздничным столом, в комнате опять сгустилась неприятная тишина. Кроме Веры, никто не мог понять, зачем на дне рождения Вячеслава собран столь странный состав.

* * *

Катя с трудом боролась с дрожью во всем теле. Она без конца зябко поводила плечами, хотя прямо за ее спиной стоял масляный радиатор, который довольно прилично нагрел комнату и даже подсушил воздух, с утра насыщенный водяными дождевыми парами.

Она так и не дождалась Зданевича у станции метро «Петроградская». Только сегодня утром она услышала от Валентина, что Вера на день рождения Славки пригласила еще какого-то одноклассника, недавно вернувшегося с Дальнего Востока.

– Откуда ты это взял? – спросила она мужа, изо всех сил стараясь держаться непринужденно.

– Славка сказал, – ответил Валентин. – Еще удивлялся, на кой черт нам чужие люди. Мы так привыкли праздновать дни рождения только нашими семьями. А что за одноклассник-то?

– Я… я… даже не знаю, кто там у нас уехал на Дальний Восток… – Катя постаралась произнести это как можно равнодушней. – Вроде бы… Антон Зданевич… Кажется, за последней партой сидел… Но точно я не знаю.

– Ну, уж если ты не знаешь, то вообще непонятно, зачем его Вера пригласила. Слушай! А может, у них с Верой что-нибудь было в школе, а? – рассмеялся Валентин. – Старая любовь не ржавеет? Вот так подарочек муженьку на день рождения!

– Не говори глупостей, – смяла разговор Катя. – Погляди на часы – опоздаешь!

Валентин кивнул, в один глоток допил кофе, и странный одноклассник им был тут же забыт.

После ухода мужа Катя бросилась звонить Зданевичу в фирму «Драйвер». Нужно было предупредить Антона, чтобы он не приходил к Кудрявцевым. Вера наверняка задумала какую-то провокацию. Нужно обязательно сорвать ее планы. Ничем хорошим день рождения Славки закончиться не может. Кате ответили, что Антон весь день будет на объектах и вернется не скоро. Она сумела дозвониться ему только в конце рабочего дня и назначила встречу в обычном месте. По телефону обсуждать эту проблему она почему-то побоялась. К станции метро «Петроградская» Зданевич так и не подъехал.

Сейчас, правда, Катю гораздо больше Зданевича волновал собственный сын. Она с ужасом смотрела на сидящего напротив нее Андрея с мокрыми волосами, бледными щеками и скривившимся на сторону ртом. Вера уже успела стянуть с него мокрую куртку и джемпер. Андрей был одет в клетчатую фланелевую рубашку Вячеслава. Она была ему великовата в плечах и топорщилась, как на застывшем в витрине магазина манекене.

Катя не могла простить себе, что все-таки пустила дело на самотек и до конца не разобралась с «макаровым». Почему она сразу поверила в то, что Андрею даже не может прийти в голову приобрести пистолет? Ей просто не хотелось в это верить, потому что сулило большие неприятности, а у нее и так их хватало по горло. Теперь стало ясно, куда ушли деньги. Она, конечно, понимает, почему он стрелял в Вячеслава… Но разве так можно решить вопрос? Глупый, несчастный мальчишка, потерявший ориентацию в пространстве! Как же Кате жаль было собственного сына. Как же она виновата перед ним!

Удивительно, что Андрей точно определил, в кого надо стрелять. В Зданевича нельзя. Зданевич – ее единственная и самая главная в жизни любовь. Зачем же все-таки Вера пригласила его, да еще с женой и сыном? Жена очень хорошенькая, несмотря на излишнюю полноту. Милая и, наверно, добрая. Ей очень идут синий костюм и темно-голубые прозрачные камни. И такие трогательные колечки на висках. А сын у Антона просто красавец. Очень похож на отца, но глаза материнские, светлые, бездонные, завораживающие. И что-то он подозрительно пристально смотрит на Машу. Не для нее ли Вера все это затеяла? Нашла замену Андрюшке? А как же Машина беременность? Или… может быть… никакого ребенка уже не существует?

* * *

Андрей никак не мог взять в толк, почему вдруг оказался за столом своего врага, в которого только что стрелял, да еще и в его рубашке? Говорят, что преступника всегда тянет на место преступления, но не в родной же его дом! Не на день же его рождения! Кроме того, он никак не мог решить вопроса, удовлетворен ли результатом своих действий или нет? Хотел бы он, чтобы Машин отец погиб, или хватит с него и того, что произошло? Он целился Вячеславу Андреевичу в лоб, надеясь, что шарик пробьет аккуратную дырочку в стекле и вонзится в ненавистную голову. Он никак не мог ожидать, что лобовое триплекс-стекло иномарки разлетится в мелкие брызги. Видать, кудрявцевский «Ниссан» такой же паленый, как тряпье с вещевых рынков.

Нет… Все-таки хорошо, что все получилось именно так, как получилось. Хорошо, что Кудрявцев появился неожиданно и Андрей не успел как следует прицелиться. Или нет… Было бы лучше, если бы получилось по-другому. Если бы «Ниссан» выехал из гаражного комплекса в обычное время, то Андрей, возможно, вообще не смог бы нажать на курок. Совершить убийство все-таки не так-то просто. Выстрелить человеку в голову – это совсем не то же самое, что отбить горлышко бутылки пива «Сокол». Он начал стрелять скорее от неожиданности, от того, что кудрявцевский «Ниссан» совершенно не вовремя попер на него…