Еще раз мысленно проиграв в голове только что составленный план, больше напоминающий не боевое расписание, а импровизацию, и проверив его в поисках слабых мест, я достал трубку и из «справочника» выбрал номер Антона. Он ответил не сразу. Я хотел было уже и кнопку отбоя нажать, чтобы чуть позже повторить набор, когда раздался почти спокойный голос брата:

– Слушаю тебя, брат…

– Антон, ты сейчас где? Говори быстрее, я за рулем, а тут движение чертово…

– Дома. Я сегодня не работаю… Проблемы… Те самые, по которым посоветоваться хотел… Ты приедешь?

– Добро… Я уже в город въехал… Дочь прилетает… Встретить надо… Попробую ориентироваться по движению… Будет много «пробок», поеду в аэропорт… «Пробок» не будет, сразу двину к тебе… Минут через сорок в этом случае буду… Если не буду, я из аэропорта позвоню… Сразу с дочерью и приедем…

– Хорошо, я тебя жду…

Антон хорошо знает, что моя дочь учится в Москве, но сейчас находится в Мексике на археологической стажировке, участвует в каких-то раскопках памятников периода ацтеков. Приехать должна не раньше, чем через месяц, но и приехать-то сначала в Москву, а потом решит или не решит навестить родителей – неизвестно, потому что у нее начнется учеба, а учеба в преддипломный год ответственная. Антон сориентируется что к чему…

– Я позвоню… Если в аэропорт, то позвоню оттуда… – повторил я для ясности.

Я убрал трубку и стал наблюдать, слегка переживая за правильность своих чисто гипотетических предположений. Время шло, и беспокойство росло. Если ничего вообще не произойдет, то я дурак и никчемешный специалист – это однозначно…

К счастью, мне не пришлось клеймить позором собственные погоны. Скоро дверь открылась, вышли двое, закурили, неторопливо осмотрелись, проверяя обе стороны улицы, потом один остался на месте, а второй вернулся в кафе. Действие началось, понял я…

И оно продолжилось в том же неторопливом темпе. Боевики выходили по двое и по трое с интервалом в пару минут. Вели себя одинаково. Небрежно смотрели по сторонам, небрежно начинали движение. Все группы, как я понял, оказались «на колесах». Машины стояли в разных местах, и они направлялись к ним. Трое вообще сели в машину, прямо перед которой оставил свой «Москвич» Волосняков. Я расположился на пассажирском сиденье, и потому у меня не было возможности воспользоваться зеркалами заднего вида. Но я чуть повернул устроенный посреди передней панели ионизатор воздуха и мог воспользоваться его никелированной поверхностью, правда, видно было, как в кривом зеркале. Двое сразу сели в машину, один остановился и почему-то посмотрел на «Москвич». Чем-то ему эта машина не приглянулась. Но его окликнули, и он сел на заднее сиденье своей машины. Выехали они сразу, забыв, кстати, включить сигнал поворота.

Я вытащил мобильник и позвонил Капустину. Как-то странно у нас с ним отношения сложились. То мы начинали разговаривать на «ты», то снова возвращались к уважительному «вы». Но сейчас времени разбираться с правилами вежливости не было.

– Слушаю вас, Андрей Васильевич…

– Игорь Евгеньевич… Я «зарядил» через брата информацию о своем приезде. Боевики выехали из кафе. Пока насчитал двадцать человек. Первоначально их было двадцать три… Возможно, трое не поедут, если поедут, я сообщу дополнительно. К встрече готовы?

– Готовы, Андрей Васильевич, готовы… Ждем… С подполковником Ларичевым познакомиться не желаете?

– После окончания операции… Надеюсь, у нас будет что обсудить… Особо прошу обратить внимание на машины, вставшие неподалеку от дома Антона. В одной из машин предположительно будет сам Гочияев. Записывай номера машин, которые я запомнил…

Я начал диктовать… Пять номеров… Всего машин восемь… Три номера я просто не успел рассмотреть, машины у меня за спиной стояли и поехали в другую сторону, иначе я запомнил бы и их. Так я и сказал Капустину.

– Хорошо… Присмотримся…

– Скольких вы задействовали человек?

– Более семидесяти… Еще ОМОН на подхвате… Ждет команды в автобусах…

– Много людей – много шума и мало толку…

– Все рассеяны… Блокировку будем проводить помашинно…

– Тогда у меня все…

– Одну минутку, Андрей Васильевич… Подполковник Ларичев интересуется вашими дальнейшими действиями.

– Действия самые простые… Я озабочен поисками брата… Все… У меня время вышло…

Я отключил телефон и убрал трубку.

– Я – Буслай. Немец, Парикмахер, готовы?

– Готовы… – ответил капитан Ламберт.

– Гоните… За «подснежниками» следите… Переключитесь на дальний режим, чтобы я все слышал…

– Поняли… Мы пошли…

Треск в эфире показал, что передатчики стали работать в новом режиме повышенной чувствительности микрофона…

* * *

Когда сам участвуешь в боевых действиях, никогда не бывает такого волнения, как в моменты, когда приходится ждать действий других и только представлять, как они проходят. Я даже двор, в котором находились Ламберт с Волосняковым в глаза не видел, но мысленно представлял его и даже шаги считал. Как ни странно, мои представления о дворе оказались правильными. Я рассчитал, когда мои коллеги подойдут к люку лотка, и если ошибся, то только на пару секунд, не больше. Хотя, возможно, и вовсе не ошибся, и эта пара секунд ушла на то, чтобы остановиться у люка, переглянуться и перевести дыхание. Но удар ногой в крышку я услышал. И даже почувствовал беспокойствие из-за того, что слишком сильно бьют. Это может показаться неестественным и воспринято с недоверием.

– Открыли… – тихо прокомментировал старший прапорщик. – Я пошел… С детства с таких горок не катался… У-у-ух… Доброго вам здрасте!

Последняя фраза, как я понял, относилась совсем не к капитану, а к тому, кто встретил старшего прапорщика внизу. И сразу же за этим микрофон донес очень характерный для удара звук. Негромкий, но сразу дающий представление о резкости нанесенного удара.

– А на мою долю кто? – спросил капитан Ламберт, спустившийся следом за старшим прапорщиком.

– Там… – сказал Волосняков. Видимо, он показал направление. Еще три секунды ушли на то, чтобы дойти до двери, пять секунд, чтобы прислушаться. А потом началось действие. – И вам тоже, господа, большущий привет от подполковника Буслаева…

Теперь и несколько вскриков донес микрофон, но тоже не слишком громких, потому что прерывались вскрики в самом начале. Удары были более быстрыми, чем реакция человека, желающего крикнуть. И, надо полагать, в соответствии с обстановкой, каждый удар был предельно жестким. Толя Ламберт, нельзя не заметить, хотя и не инструктор по рукопашному бою, тем не менее умеет и руками, и ногами работать не хуже, чем высококлассный инструктор.

– Молодой человек, если вы не умеете держать в руках нож, то не берите… Или берите его только для того, чтобы хлеб резать… Можете с колбасой… Вот так…