Он взял руку Паолины в свою и пожал ее. Затем его настроение изменилось и девушке показалось, что он пытался направить свои мысли в нужное ему русло.

– Мы должны рассматривать все это приключение как чисто деловое предприятие, – произнес он. – Так что сегодня вечером мы не можем позволить себе отдыха. Помните, что в нашем распоряжении самое большее два месяца, чтобы добиться своего.

– Мне это кажется достаточно долгим сроком, – вздохнула Паолина.

– «Время и деньги утекают сквозь пальцы как вода», – процитировал в ответ сэр Харвей.

Они приближались к ступенькам палаццо. Паолина не сказала больше ни слова, но, когда они вышли на набережную и сэр Харвей взял ее за руку, она почувствовала тепло его ладони и все внутри нее словно озарилось счастьем от того, что он остался доволен ею. Что бы ни ожидало их впереди, сэр Харвей похвалил ее и после этого все остальное как будто утратило свое значение.

На вечер Паолина надела платье из белого атласа с кружевами, которое, как решил сэр Харвей, надлежало украсить живыми розами, только начинавшими распускаться. На ногах у нее были мягкие розовые туфли, а на волосах венок из цветов. Паолина поняла, что он выбрал это платье еще до того, как они покинули палаццо после второго завтрака в полдень. По его замыслу, розы должны были оттенить золото ее волос и напомнить графу, что и сама девушка всем своим обликом походила на настоящую английскую розу.

– Позволь мне взглянуть на тебя, – произнес немного резким тоном сэр Харвей, когда Паолина вышла своей в галерею. Она завертелась из стороны в сторону, чтобы сэр Харвей мог увидеть ее платье спереди и сзади.

– Bellissima! Bellissima![9]– восклицала Тереза, побуждая тем самым сэра Харвея одобрить творение своих рук.

– Розы следовало бы взять более насыщенного цвета, – заметил сэр Харвей критически. – И один крючок на спине у синьорины не застегнут.

– Ox, scusi![10]– воскликнула Тереза, поспешив исправить свою оплошность.

Паолина так же, как и Тереза, ждала от него слов одобрения, но он почему-то был явно не в духе.

– Ты готова? – осведомился он. – Если мы не отправимся туда сейчас же, мы можем опоздать.

– Да, я готова, – ответила Паолина, и, не обращая внимания на обиженное выражение лица Терезы, сэр Харвей вышел, увлекая Паолину за собой.

Палаццо Риччи едва ли не вдвое превосходило по размеру два соседних дворца, расположенных по обе стороны от него. Лакеи в фиолетовых с золотом ливреях помогли сэру Харвею и Паолине выйти из гондолы. Пол главного вестибюля был выложен лазуритом, канделябры, висевшие в нем, были из чистого золота. Глаза Паолины уже успели привыкнуть к роскоши, но при одном взгляде на палаццо Риччи у нее захватило дух. Она поспешила через анфиладу парадных залов туда, где в ярко освещенной гостиной их ожидал граф.

Здесь уже собралось около двадцати других гостей, и, приседая в реверансе, Паолина заметила, что все присутствовавшие дамы бросали на нее завистливые взоры, а сопровождавшие их кавалеры буквально сгорали от желания быть представленными ей.

Графиня Дольфин тоже находилась здесь, глаза ее весело блестели, алые губы были слегка приоткрыты, выдавая оживление, ее платье из расшитой золотом парчи, отделанное малиновыми лентами, казалось сказочным видением. Она тут же устремилась навстречу сэру Харвею и, подхватив его под руку, кокетливо взглянула на гостя и принялась осыпать его любезностями мягким, нежным, почти детским голоском, обладавшим своим особым неотразимым очарованием.

Паолина чувствовала себя принужденно. Ей трудно было сосредоточиться на том, о чем говорил с нею граф. Лишь спустя несколько минут она поняла, что впервые видела его без маски, и внешность графа не произвела на нее впечатления.

Бесспорно, он был очень хорош собой, с правильными, резкими чертами лица, большим, прямоугольной формы лбом, блестящими, глубоко посаженными глазами и чарующей улыбкой, которая не могла не расположить к нему собеседника.

– Я уже начал бояться, что вы не придете, – обратился он к Паолине тихо.

– Как мы могли быть настолько невежливы? – возразила она.

– Я уже потом подумал, что мне следовало послать вам более официальное приглашение. Я боялся, что когда вы вернетесь домой, то скажете себе: «Что это за чудак, которого мы подобрали на Сан-Марко? Нам незачем беспокоить себя из-за него. Нас ждет так много других, куда более заманчивых приглашений».

– Я не могу поверить, что вы столь низкого мнения о себе, живя в таком роскошном дворце, – смеясь ответила Паолина.

– Не забывайте, что мне он достался совсем недавно, – возразил граф. – На самом деле я очень скромный человек.

– В это мне тоже верится с трудом, – последовал ответ.

– Тогда я должен попытаться убедить вас, – произнес граф, – что в отношении вас я считаю себя покорнейшим и смиреннейшим из ваших слуг.

Неожиданно для себя девушка обнаружила, что тоже не была чужда кокетства. Все это казалось таким простым – короткий обмен фразами, выражение глаз, которое было намного более красноречивым, чем любые слова, легкий наклон головы, как будто молодой человек хотел уловить каждое движение ее губ, игривые нотки, иногда проскальзывавшие в ее голосе, отчего ее слова звучали более забавно, хотя сами по себе они были вполне обычными.

Затем, окинув взглядом комнату, девушка заметила, что сэр Харвей смеялся, и задалась вопросом, что такого могла сказать ему графиня, отчего ему стало так весело.

«Ее, пожалуй, нельзя назвать красавицей, – подумала Паолина не без некоторого оттенка злорадства, – хотя я готова допустить, что она по-своему очень привлекательна».

Со своего места она увидела, как графиня, поднявшись на цыпочки, прошептала что-то на ухо сэру Харвею, и, почувствовав внезапную боль в груди, к своему удивлению, поняла, что это было.

«Я ревную, – решила про себя Паолина. – Наверное, мне хотелось бы, чтобы сэр Харвей уделял внимание только мне. Как это ни нелепо, но это правда».

Граф между тем что-то сказал ей, но Паолина не разобрала ни единого слова из того, о чем он хотел ей поведать.

– Я... я прошу прощения, – пробормотала она, запинаясь. – Я думала о другом.

– А не обо мне, – подхватил граф. – Как вы жестоки! Я как раз говорил о том, что бал в палаццо Гритти, который должен состояться после обеда, обещает затмить своею роскошью все подобные празднества, которые когда-либо проходили в Венеции. Множество хозяек, как вам известно, соперничают друг с другом, пытаясь устроить нечто необычное, более изысканное, чем то, что было до них. Весь город полон слухов по поводу того, что нам предстоит увидеть сегодня вечером.

Паолина заставила себя проявить некоторый интерес.