– А это вы не хотите мне показать? – и в ту же секунду неутомимый страж правопорядка проворно выскочил из двери, вплотную приблизился к Оршанскому, который вовсе и не собирался ничего утаивать, и торжествующе повторил: – Не хотите ли вы мне показать этот предмет, господин Оршанский, а заодно и объяснить, как эти отмычки оказались в кармане ваших брюк?

«Точно, – вспомнил Александр, и сердце его ухнуло куда-то в район пяток, – это же отмычки…»

Ничего путного он сказать не мог. Он и себе-то не мог ответить на подобный вопрос, а уж этому въедливому следаку… Журналист только молча вздохнул и опустил голову, изучая колючий бетонный пол участка, который, судя по всему, теперь надолго станет для него родным…

Его алиби, казавшееся до этой поры железным, стало на глазах разваливаться на куски. Все показания Вероники и Игоря Вениаминовича на фоне этого опознания, если Оршанского, конечно, опознали, и при наличии такого явного компрометирующего вещественного доказательства, как воровские отмычки, любое следствие и любой судья могли поставить под сомнение. И были бы правы. Веронику, которая так необдуманно демонстрировала при всех свою симпатию к московскому журналисту, могли обвинить в лжесвидетельстве, впрочем, как и Игоря Вениаминовича. Гимнастка – любовница, старый клоун – друг, и та и другой выгораживают близкого человека, поэтому никакого доверия к их показаниям быть не может. А вот отмычки…

– …а когда этот садист-эскулап сказал, что госпиталь у них платный, что Оршанский, который назвался моим родным братом, два часа назад побежал в банк оплачивать выписанный на его имя счет за мое пребывание в больнице, я поняла, что дела плохи. – Изольда заканчивала рассказывать историю своих ночных похождений. Вольдемар Жозеффи, который только что вернулся из полицейского участка, внимательно слушал рассказ своей незадачливой ассистентки. – Я поняла, что счет, скорее всего, выписали астрономический, – продолжала повествование девушка, – иначе за два часа можно было бы оплатить его из любой точки мира – были бы деньги. А денег у Саши, значит, не было. – При слове «Саша», которое его партнерша по манежу произнесла с особой нежностью, левая бровь иллюзиониста удивленно поползла наверх, но перебивать девушку он не стал. – И потом, дело в этом госпитале было поставлено так, что каждая лишняя минута моего пребывания в нем выливалась в новую сумму, подкорректированную в большую сторону.

– И ты решила сбежать, – предположил Вольдемар. – Я так понимаю?

Девушка с молчаливой покорностью кивнула головой.

– Не дожидаясь помощи от С-с-с-аши, – не без садизма в голосе добавил фокусник. Но его, казалось, оправданные ревнивые нападки на столичного ловеласа возымели совсем другие последствия, чем того ожидал иллюзионист. Девушка не пала на колени, не стала корить себя и вымаливать прощения за свой необдуманный побег и, главное, за этого «Сашу». Наоборот! Девушка независимо глянула на своего патрона, гордо тряхнула копной белокурых волос и без тени раскаяния и страха подтвердила:

– Да, представь себе – Саши.

– Погоди-погоди, я, наверное, чего-то недопонял? – Иллюзионист повелительным жестом попытался остановить свою ассистентку, но сделать это было не так просто. Особой кротостью нрава девушка никогда не отличалась, а о мужестве и способности смотреть опасности в глаза случай с медведицей красноречиво говорил сам за себя.

– Мне кажется, что это я чего-то не поняла, – язвительно ответила Изольда и, примешав к яду еще и презрения, добавила: – Мой дорогой.

– Ты чем-то недовольна? – Иллюзионист пытался не сдавать выгодной наступательной позиции. – Я тебя обидел? Тогда скажи – чем? – Голос Вольдемара задрожал от нанесенной обиды. – Может быть, тем, что не сбежал из госпиталя, как сделал это твой Саша, бросив тебя одну? А если бы ты не могла сбежать? Странно, что тебе вообще такая мысль пришла в голову. – Иллюзионист предпринял решительную атаку, намереваясь сбить противника с оборонительных рубежей и обратить его в паническое бегство. – Или, быть может тем, что я, как идиот, рискуя собственной шкурой, проделывал тут, в трейлере, манипуляции прямо под носом у полиции, рискуя быть разоблаченным и сесть за решетку, спасая тебя? Ну, что же ты молчишь? Давай отвечай. – Изображая крайнюю степень незаслуженной обиды, Вольдемар трясущимися нервными пальцами, что при его натренированности достичь было совсем просто, достал сигарету и возбужденно закурил.

Враг, однако, довольно хладнокровно выдержал этот штурм и не побежал из окопов, бросая на ходу оружие.

– Я тебе отвечу, – на удивление спокойным и ровным голосом начала подготовку своего наступления Изольда, – только сначала мне хотелось бы узнать, так, из любопытства: а где этой ночью был ты? – В голосе девушки, которая вспомнила всю горечь своего недавнего одиночества, зазвучали очень нехорошие для Вольдемара нотки.

– Какое это имеет значение? – Иллюзионист был раздражен.

– И все-таки, – упорствовала девушка.

– Я занимался делами, – уклончиво ответил фокусник, – о которых тебе знать совсем не обязательно.

– Интересно. – Гальчевская на мгновение задумалась. – И с каких это пор посещение стриптиз-клубов называется «занимался делами»?

– Я не был ни в каких стриптиз-клубах! – зло рявкнул на свою помощницу ее партнер по выступлениям.

– А где же ты был?

– Какое тебе дело? – продолжал возмущаться Вольдемар. – В конце концов, ты мне пока еще не жена, и я не собираюсь перед тобой отчитываться!

– Даже самые распоследние любовники, не говоря уже о мужьях, не бросают своих девушек после их первого в жизни выступления на арене ночью, одну, убежав, словно вор, и не сказав ни слова. – Изольда перешла в пока еще неторопливое контрнаступление, – даже самые никчемные любовники, узнав о том, что их подруга находится в больнице, находят возможность если не приехать, как это сделал Оршанский, то хотя бы позвонить и поинтересоваться, насколько серьезно состояние их возлюбленной, на которую вполне мог броситься разъяренный сбежавший медведь. Ты ведь понятия не имеешь, что тут на своем пути вытворяло это животное.

Иллюзионист неторопливо покуривал, обдумывая свой ответ, но ассистентка опередила его.

– Так, к слову. Саша вовсе не бросал меня в госпитале. После тебя он встречался еще с несколькими людьми, – сообщила девушка, – и разговаривал с ними по поводу моей медицинской страховки.

– С кем это?

– С тем же дядей Ваней, например, – ответила Изольда. – Не доверял, видимо, Оршанский твоей милости. Может быть, и не зря? – Девушка саркастически посмотрела на своего совсем еще недавно обожаемого партнера.

– Что ты хочешь этим сказать? – сделал грубый выпад иллюзионист, которому ничего не оставалось, кроме как отвечать девушке в подобном тоне.

– Только то, – Изольда пропустила хамство мимо ушей, – что своей медицинской страховки в документах я не нахожу, и в госпитале, судя по всему, ее тоже нет?