«эй! стопэ! хватит себя чморить! Мне не нравится, когда кто-то говорит плохо про моего парня! Даже если это он сам!»

«Дина, ты — *сердечко*сердечко*сердечко*»

Я глупо заулыбалась и, прижимая телефон к груди, пошла домой. Если я потеряю такого парня из-за страха перед чужим мнением, то так мне и надо. Значит, я его просто не заслуживаю.

* * *

В университет я собиралась так долго, что едва не опоздала. Сначала вытащила из шкафа все самое лучшее и эффектное: узкая зеленая юбка-карандаш, лиловая блузка, модные сапоги-чулки, а к этому нужен и макияж поярче… Но увидев себя в зеркале, я вдруг передумала. Для кого я сейчас наряжаюсь?

Для Ильи?

Для себя?

Или для девочек, потому что хочу доказать им, что я все еще стильная красотка, хоть мой парень и не соответствует их стандартам?

В общем я решительно стерла яркий макияж, надела простые голубые джинсы, уютный белый свитшот, влезла в удобные ботинки без каблука и снова встала перед зеркалом.

Что ж, против ожидания сильно хуже я выглядеть не стала. Да, сейчас я была похожа на любую из студенток и не выделялась из толпы, но… Но если я ощущаю уверенность только тогда, когда на мне модные шмотки, то грош цена такой уверенности.

На пару я влетела буквально перед носом лектора, закрывающего дверь, и упала на свободное место рядом с Лизой, которая критически меня осмотрела и чуть сморщила нос.

— Ты проспала и надела первое, что выпало на тебя из шкафа? — шепнула она, слегка хихикнув.

— Даже если и так, что такого?

— Просто, если честно, это смотрится ужасно. Колхоз какой-то.

— Мне нравится, — отрезала я.

— Подожди, у тебя джинсы из Эйч энд Эм? — выдохнула она со священным ужасом и обвиняюще ткнула пальцем в лэйбл. — Серьезно?!

Блин, вот теперь я наконец вспомнила, почему никогда не носила эти джинсы, хоть они и красиво обтягивали мои ноги. Просто в нашем кругу считалось, что нормальные джинсы делает Армани. В худшем случае Кальвин Кляйн. Но прийти в джинсах из «эйчика» — это просто плевок в лицо общественному вкусу.

Наверное, еще вчера я бы поступила иначе. Стала бы оправдываться, пытаться перевести все в шутку, но сегодня…

— Знаешь, — доверительно шепнула я, наклонившись к Лизе, — а мне похуй. Эти джинсы хорошо на мне сидят. Я планирую их и дальше носить.

И, не обращая внимания на ее удивлённо вытянувшееся лицо, стала записывать лекцию.

Внутри было странное чувство удовлетворения, как будто я выдавила прыщ, который мне давно мешал.

На перемене девочки с энтузиазмом обсудили мой внешний вид. Лиза по-прежнему придерживалась мнения, что это «колхоз», Полина, на удивление, одобрила и сказала, что мне идет, а Соня заявила, что дело вообще не в том, как это выглядит, а в том, что покупать вещи в масс-маркет — преступление. И рассказала нам (хоть мы и не просили) о том, что фабрики всех этих брендов находятся в бедных странах, и условия труда там совершенно рабские. Полина возразила, что этим грешат и люксовые бренды, и они начали горячо спорить на эту тему. В общем, про меня и про мои джинсы все благополучно забыли.

«Забавно, — подумала я, — как на самом деле пофиг на тебя другим людям. Даже если ты и становишься предметом обсуждения, то на такой короткий срок, что даже волноваться об этом не стоит».

Впрочем, близился конец второй пары, а это значит, что поводов для сплетен в мой адрес скоро прибавится. Причем таких, что дешевые джинсы тут вообще и рядом не валялись.

— Я в столовую, девчонки, — сказала я, как только мы вышли из аудитории. И очень сильно надеялась, что они со мной не пойдут. Ну серьезно, зачем им, мы ведь обычно только после третьей пары туда ходим.

Но моим ожиданиям не суждено было сбыться.

— Да, пойдем, я что-то голодная, даже позавтракать дома не успела, — поддержала меня Лиза. Ну и Соня с Полиной, конечно же, тоже захотели. Черт! В общем, выдвинулись мы в итоге в столовую всей толпой, и это совсем не прибавляло мне уверенности. Я ненавидела себя за трусость, но ничего не могла поделать: ладошки были противно влажными, кофта прилипла к спине, а на виске так сильно колотилась жилка, что я чувствовала эту пульсацию, даже не видя ее.

На пороге, у самого входа в столовую, я резко затормозила. Девчонки, увлеченные разговором, сначала не заметили потери бойца и прошли мимо, но через несколько шагов обернулись:

— Дин, ты чего? — нетерпеливо позвала меня Полина. — Идем! — и махнула рукой в сторону нашего столика.

— Эм… я… сегодня не с вами сяду, — промямлила я.

— А с кем? С Кашновым? — округлила глаза Соня.

— С Кашновым, — едва сдерживая нервный смех, подтвердила я.

— Вы помирились что ли? — Лиза уже выискивала взглядом главного красавчика нашего факультета, который, кстати говоря, в универе со вчерашнего дня так и не появлялся.

Эх, Лиза-Лиза, знала бы ты, как ошибаешься!

Я смотрела в тот угол зала, где спиной ко мне сидел Илья. Худой, взъерошенный, в очередной дурацкой толстовке — на этот раз в фиолетовой. Не красавец. Даже близко. И как я сейчас скажу всем, что вот я… что с ним…

И в этот момент он, словно чувствуя мое присутствие, повернулся и посмотрел на меня в упор. У меня перехватило дыхание. Без очков его глаза были невероятными — я не врала, когда делала Илье комплимент, но дело было даже не в этом, а в том, как он на меня смотрел. Серьезно, нежно и спокойно. Без провокаций, без обвинений — давая мне право поступить так, как я считаю нужным. Давая мне возможность выбрать.

Вот только я уже выбрала.

А раз так, то какая мне разница, что об этом подумают остальные? Что они вообще понимают? Им, между прочим, Олег нравился, а он тот еще мудак.

Как только я это поняла, с души словно камень свалился: стало легко-легко. И с высоты этого нового состояния даже показалось странным, что несколько минут назад я могла трястись от страха и неуверенности.

Я заговорщицки улыбнулась девчонкам и сказала:

— Да, с Кашновым. Только с другим.

И уверенно пошла к Илье. С каждым моим шагом выражение его лица менялось: сначала было напряженно внимательным, потом удивленным, а затем по-детски восторженным, будто он сам не мог поверить в то, что я сейчас делаю.

Когда я оказалась возле его стола, он поднялся мне навстречу — такой высокий, такой бесконечно притягательный, такой родной. Такой…мой.

— Привет, солнышко, — низким, хрипловатым голосом проговорил Илья.

— Привет, — отозвалась я тихо, потянулась к нему губами и неловко поцеловала. В этот момент в столовой словно выключили звук, потому что замолчали все. И только жужжал, словно муха, чей-то телефон, поставленный на виброрежим.