— Право же, мне необходимо глотнуть хоть немного свежего воздуха, — решительно заявила она, опасаясь, что Люсьен воспротивится ее желанию.

— Как скажешь, дорогая, но тебе придется потерпеть мое общество: мне вовсе не хочется, чтобы ты заблудилась.

Люсьен просто не мог не нравиться: из всех, кто сделался в последнее время добровольным опекуном Микаэлы, он один хоть немного позволял ей поступать по-своему. Отчего Микаэла ощущала такую внутреннюю потребность в свободе, она и сама не взялась бы сказать, но факт оставался фактом: ей становилось не по себе, когда на нее пытались оказать давление.

— Подожди, сейчас принесу что-нибудь надеть. — Люсьен принес ей шерстяной платок. — На улице свежо — как бы тебе снова не оказаться в кровати.

Он накинул на ее плечи платок, и Микаэла улыбнулась оттого, что мягкое прикосновение его ладоней возбудило смутное воспоминание.

— Должно быть, ты находишь меня несносной. — Она с любопытством посмотрела на Люсьена. — Я всегда была такой или это домашний арест сделал меня чересчур свободолюбивой?

Люсьен коснулся губами щеки Микаэлы.

— Ты всегда отличалась неукротимым нравом и упрямым стремлением к независимости, — с улыбкой сказал он. — Женитьба была для меня нелегким испытанием, мне все время приходилось приглядывать за тобой.

— И давно мы женаты? — осведомилась Микаэла, с удовольствием вдыхая прохладный осенний воздух.

— Почти месяц.

— Мы были счастливы? — Она внимательно посмотрела на Люсьена.

При виде славного личика, на котором читалось простодушное любопытство, у Люсьена защемило в груди. Отношения, связывавшие их, были, мягко говоря, странными, но если Микаэла ничего не помнит, то углубляться в эту тему определенно не стоило, тем более что теперь у него появился шанс начать все с начала и сделать это гораздо удачнее, чем прежде. Люсьен поклялся себе, что так оно и будет, лишь бы Микаэла выдержала выпавшее на ее долю страшное испытание. Право, если вспомнить все то, через что ей пришлось пройти, она заслуживала лучшего.

— Да, дорогая, мы были необыкновенно счастливы, — не моргнув глазом сказал он. Пусть не в его силах было изменить прошлое, но будущее оставалось в его руках. Видит Бог, он щедро расплатится с ней за всю ту боль, что причинил ей.

Люсьен отправился за экипажем, а Микаэла смотрела ему вслед, любуясь мужественной грацией его походки. В самом деле, почему бы ей не быть счастливой в браке с этим привлекательным мужчиной — он такой славный, чуткий и, кажется, по-настоящему к ней привязан. Наверняка и она его от души любила. Правда, по словам мужа, она немного своенравна, но его это как будто ничуть не смущает. К тому же без любви разве бы она вышла за него замуж? Вряд ли.

Когда Люсьен вернулся, Микаэла сосредоточенно оглядывала особняк, великолепно ухоженные сады и свежевыкрашенные служебные постройки.

— Скажи, кто присматривает за поместьем? Оно в отличном состоянии.

Помогая Микаэле удобнее устроиться в экипаже, Люсьен усмехнулся:

— С этим можешь поздравить себя — это ты организовала работу по приведению всего здесь в порядок.

— Я? — изумилась Микаэла.

— Ну да, — подтвердил Люсьен, усаживаясь рядом с ней. — Ты ведь здесь вовсе не работница, а хозяйка. Но если уж быть до конца точным, надо сказать, что ты размахивала кистью, как генерал, созывающий свое воинство под боевые знамена.

У нее смутно мелькнуло какое-то воспоминание — кажется, это было ощерившееся в злобной усмешке лицо; но не успела она его толком разглядеть, как видение исчезло. Сдвинув брови, Микаэла тревожно взглянула на своего спутника.

— Мне показалось, я кого-то вспомнила, но этот образ мгновенно улетучился. До чего противно от других узнавать, кто я и что и как все происходило!

Люсьен обнял жену и бережно погладил ее по плечу.

— Все станет на свои места, дорогая, дай только срок. А теперь — чего бы ты хотела в данную минуту? Поедем на рисовые или индиговые поля или погуляем по лугу? А может, хочешь пострелять из лука?

— Я разве умею обращаться с луком и стрелами? — Микаэла удивленно посмотрела на него.

— Не сказал бы: у меня прежде не было времени заняться с тобой этим, но почему бы не восполнить пробел? Такое развлечение не требует больших физических усилий, да и на воздухе можно чаще бывать.

Микаэла выпрямилась и некоторое время молчала. Затем она медленно произнесла:

— Люсьен, отвези меня лучше на то место, где случилась беда. Если мне удастся хоть что-нибудь вспомнить, это уже принесет мне облегчение.

Кляня себя за то, что оставил выбор за Микаэлой, Люсьен направил лошадей по раскисшей от грязи дороге. После того как произошло несчастье, он ни в чем не отказывал Микаэле, сам с собой заключив договор, по которому должен был оплатить все издержки, понесенные ею за время знакомства с ним. Быть может, в конце концов она вспомнит больше, чем ему бы хотелось, и их мирное сосуществование таким образом закончится, но, как бы то ни было, он ее должник. Если бы не произнесенные им жестокие слова, Микаэла не бросилась бы в ночь, где ее поджидал коварный негодяй.

По дороге Микаэла изо всех сил старалась связать воедино обрывки воспоминаний. Когда они добрались до поворота, она вцепилась в рукав мужа, заставив его остановить лошадей. На какой-то миг у нее возникло ощущение полета — должно быть, это чувство пробудило что-то присутствовавшее в окружающей обстановке.

— Во время самого первого нашего урока ты свалилась с лошади и упала в воду, — напомнил Люсьен и, приподняв Микаэле подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. — А после, когда я пробрался через кусты, в страхе, что ты поранилась, мы здесь же, на берегу, занялись любовью. Помнишь?

Микаэла густо покраснела и отодвинулась от Люсьена. До сих пор он не настаивал на своих правах, поставив себе кровать в гостиной рядом с ее спальней.

Понимая, что это несправедливо по отношению к нему, Микаэла все же пока избегала интимной близости — она просто не могла заставить себя признать мужем человека, который по-прежнему оставался в ее глазах незнакомцем.

— Ну да, конечно, это было приятно… Любовь… — Она откашлялась и посмотрела куда-то вперед.

Люсьен хмыкнул. Забавно было наблюдать, как Микаэла, словно ребенок, открывала для себя новый мир, притворяясь при этом, будто жизнь, затерявшаяся в глубинах памяти, ей знакома. Ну а сам он теперь, когда все размолвки и раздоры остались позади, учился наслаждаться жизнью и тем, что ему выпала еще одна возможность обрести счастье.

— Я сказала что-нибудь смешное? — удивленно спросила Микаэла.

— «Приятно… Любовь…» — передразнил он. — Если бы ты хоть что-нибудь помнила, я, пожалуй, обиделся бы. «Приятно» — это слишком скромное определение того, что мы пережили.

Микаэла еще сильнее залилась краской и искоса посмотрела на своего спутника: