— Вы были в нормальных отношениях со своими родителями в период, предшествующий их гибели? — подумав немного, спросил Уэбстер.

— Да.

— Часто их навещали?

— Нет. Но отношения у нас были вполне приличные. Время от времени я, играя роль внимательного сына, звонил матери. Я... любил свою мать, — добавил он тихо и отвернулся. — Никто на свете... даже мой старик, которого я недолюбливал... не заслуживает того, чтобы умереть так! Подумать только — погибнуть от рук какого-то сбрендившего типа, который отстреливал людей, как кроликов. Какая отвратительная смерть! Тот, кто это сделал, должен быть уничтожен... совсем... навсегда... без всякой жалости.

Гаррисон в очередной раз направился к бару и дрожащими руками налил себе новую порцию шотландского виски. Только теперь Уэбстер понял, как сильно Дэвид переживает гибель родителей. Его пьянство, его невнимание к собственной внешности — все это было не чем иным, как реакцией на обрушившийся на него удар.

— Похоже, Дэвид, что в последнее время вы почти не встаете с кровати, — мягко сказал полицейский.

— Что?

— Вы вообще-то ходите на работу?

Гаррисон резко обернулся, держа в руке стакан.

— Я только что закончил очередной проект, о чем уже говорил вам.

— Это было до или после того, что случилось в ресторане «Эстель»?

Дэвид опустил глаза.

— Через неделю мне нужно будет заняться одним делом. Не беспокойтесь, детектив. — Гаррисон залпом опрокинул в рот остатки виски. — Я сумею взять себя в руки

— Если я не ошибаюсь, ваши родители были членами Гринвэйлского загородного клуба и входили в число его основателей. Это действительно так?

Гаррисон уставился на Уэбстера.

— Надеюсь, у вас есть весомые причины задавать мне этот вопрос.

— Скажите, это в самом деле так?

— Да, это в самом деле так, cap!

— Когда вы были подростком, вам не доводилось проводить время в клубе?

— Я презирал клуб и всех, кто там ошивался.

— Значит, вы не были частым гостем в «Гринвэйле»? — уточнил Уэбстер.

— По-моему, слово «презирал» снимает все вопросы, детектив. Чего же вам еще?

— А будучи взрослым, вы никогда не посещали клуб? Скажем, чтобы встретиться там с родителями и пообедать вместе с ними или для чего-нибудь еще в этом роде?

— Нет, никогда. — Гаррисон заколебался. — По всей вероятности, вы недаром спрашиваете меня о «Гринвэйле». Должно быть, это имеет какое-то отношение к тому... к тому, что случилось в ресторане. Верно ведь?

— Видите ли, убийца, Харлан Манц...

— Я вас слушаю.

— Он в свое время работал в Гринвэйлском клубе, а потом — в ресторане «Эстель».

На какое-то время в комнате наступила тишина. Лицо молодого Гаррисона было совершенно непроницаемым.

— И что это означает? — спросил он наконец.

— Мы вовсе не уверены, означает ли это хоть что-то, — пояснил Уэбстер. — Мы просто пытаемся понять, каким человеком был Манц, что толкнуло его на преступление. Вот я и подумал: вдруг вы когда-нибудь общались с ним в «Гринвэйле»? В этом случае вы, вероятно, могли бы дать нам ключ к пониманию причин, по которым он потерял контроль над собой.

— Когда, вы говорите, он работал в клубе?

— Около двух лет назад.

— Нет... — Гаррисон покачал головой. — Нет, cap, два года назад меня там не было. Я отбывал срок за наркотики в одной из тюрем штата. Впрочем, полагаю, вам это известно?

Уэбстер кивнул, надеясь, что собеседник не заметит его смущения. Он допустил глупую ошибку — прежде чем задавать вопросы, касающиеся Гринвэйлского клуба, ему следовало сопоставить в уме временные рамки.

Гаррисон снова сел на стул.

— Значит, вы говорите, что этот убийца... Харлан Манц... работал и в ресторане «Эстель»?

— Да.

— Сначала — в «Гринвэйле», потом — в «Эстель». А мои родители были членами Гринвэйлского клуба и часто бывали в ресторане «Эстель». — Дэвид зримо побледнел. — Неужели этот монстр охотился за ними?

— У меня нет сведений, которые подтверждали бы...

— Тогда почему вы намекаете на то, что тут есть какая-то связь?

— Если вам так показалось, то вы ошибаетесь — у меня и в мыслях ничего подобного не было. Я же сказал вам: мы просто пытаемся понять, почему Харлан вдруг повел себя как помешанный. И если бы вы знали его по «Гринвэйлу», на что я надеялся, то могли бы помочь нам составить, так сказать, портрет его личности.

— Я никогда в жизни не встречался с этим человеком. У вас есть сомнения в том, что я говорю правду? В таком случае проверьте мои показания на детекторе лжи.

Уэбстер не смог сдержать смешок.

— В этом нет необходимости. Мы вас ни в чем не подозреваем, — сказал он.

Пока, подумал он. Как-никак наследство, исчисляемое семизначной цифрой — вполне реальный мотив для совершения убийства.

— А что этот самый Манц делал в клубе? — поинтересовался Гаррисон.

— Он работал барменом.

— Ах, вот почему вы решили, что я его знаю. — Дэвид Гаррисон взмахнул в воздухе стаканом с виски и засмеялся. — Нет, в прошлом я предпочитал кокаин. Уверяю вас, моя дружба с мистером Скотчем возникла относительно недавно. — Внезапно лицо Гаррисона стало задумчивым. — А вот мой отец пил... Он не был алкоголиком, но пил. Так что он вполне мог пересечься с этим Манцем в клубе. Наверное, вы захотите переговорить с моей сестрой?

— А что, она в последние годы бывала в Гринвэйлском клубе?

— Она почти ежедневно играет там в теннис. Моя сестричка настоящий фанат этого вида спорта, правда, играет неважно. Она очень неуклюжая, хотя, взглянув на нее, вы ни за что в это не поверите. Дело в том, что выглядит она просто здорово.

— Кстати, Харлан Манц работал в клубе не только барменом, но и инструктором по теннису.

Глаза Гаррисона широко раскрылись от удивления. Он громко рассмеялся— пожалуй, даже чересчур громко.

— А может, кто-нибудь уже задает моей сестричке вопросы?

— Да, кто-то из наших сотрудников с ней сейчас беседует, — подтвердил Уэбстер, отрывая взгляд от своего блокнота. — Как, по-вашему, она могла быть знакома с Харланом?

— Детектив, если Манц давал в клубе уроки тенниса, то Жанин не только знала его, но и спала с ним.

— Вы в этом совершенно уверены? — спросил Уэбстер, выждав немного.

Гаррисон поднял стакан с виски и осклабился.

— Говоря на вашем псевдоюжном наречии — харантию даю, cap!

Легким взмахом руки Жанин Гаррисон пригласила Декера пройти в кабинет, который выглядел весьма впечатляюще — картины на стенах, со вкусом подобранная мебель, большой, красивый стол, суперсовременный, мощный компьютер. На экране монитора, однако, лейтенант не увидел ничего, кроме плавающих на черном фоне цветных геометрических фигур — включился скринсэйвер, устройство, предохраняющее дисплей от преждевременного износа. Хозяйка кабинета села за стол и вопросительно посмотрела на Декера. Никаких объяснений относительно причин, по которым она отложила встречу на час, не последовало.