– Все в порядке? – наконец нашла в себе силы хоть что-то сказать Тата.

– Все хорошо, – сглотнув, уверил Иван, и тут ему на глаза попался прошлый выпуск «Идеальной пары», тот, с чего началась вся кутерьма. Он схватил его и сунул в руки матери.

Она с удивлением увидела свой каталог новинок.

– Что? – не поняла Тата и подумала невпопад, что хозяйка журнала решила его закрыть.

А Ваня ткнул ей на одну из фотографий. На ту самую, которая так нравилась ей самой, которую она лично выбирала среди многих для разворота – счастливая невеста, парящая над лугом с ромашками.

– Что с ней не так? – все не могла взять в толк Тата. – Кстати, на Лелю чем-то похожа…

– Мам… Это платье еще не продано? – выпалил Ваня. – Мы с Лелей решили пожениться.

«Ослышалась», – подумала Зинаида Алексеевна.

«Леля беременна», – подумала Тата в ужасе.

– Леля не беременна, – тут же эхом развеял ее опасения сын.

– А? – встрепенулась бабушка.

– Сын, выйди, пожалуйста, – сказала Тата, не глядя на него. – Я позову.

Это называлось «включить директора».

С тех пор, как не стало Николая Николаевича, как-то незаметно Тата взяла бразды правления в семье в свои руки. Род ее занятий – руководить – не мог за годы не наложить отпечаток на характер, так всегда бывает. Девочка, пускающая слезы от любой любовной неудачи, как-то незаметно испустила дух. В конце концов, она никогда размазней не была и умела принимать волевые и судьбоносные решения. Как она лихо Ванечкой обзавелась! Нет, кто спорит, поступок ее – поехать в Питер и, прости господи, спутаться с первым встречным – был авантюрным и истеричным. Но срежиссировала-то его именно она. А матерью Тата была прекрасной.

И что касается бизнеса, то ум ее был вполне для него приспособлен, и рука была довольно властная и твердая, чтобы управлять делом. Так что Тата постепенно превратилась в настоящую бизнес-леди.

Когда была экономическая болтанка с денежными нулями, новая хозяйка – та, что купила у Зинаиды Алексеевны ее магазин за бесценок, – постоянно говорила, что жалеет о покупке свадебного бутика и подумывает его продать. У нее было еще несколько магазинов одежды, а свадебный, приобретенный скорее от алчности, чем по необходимости, был чем-то вроде аппендикса. Но желающих купить его все не находилось – хозяйка жадничала, не снижала назначенную цену и продолжала ныть.

А время шло, Тата – главбух и директор – все работала и делала это со стопроцентной отдачей, вкладывая в магазин всю душу. И когда дела пошли в гору, и разговоры о продаже прекратились. Магазин снова стал набирать обороты, прибыль росла, и в один прекрасный день Тата стала совладелицей, пусть и небольшой доли. Она начала хорошо зарабатывать, и ей было очень приятно осознавать, что она больше не зависит от родителей, а сама обеспечивает и себя, и сына. Кроме того, она занималась любимым делом, о котором мечтала с самого детства.

Тата чувствовала себя окрыленной – но этот полет длился недолго. Неожиданно хозяйка магазина сообщила, что решила уехать из страны и, соответственно, продать весь свой бизнес.

– Я никому не отдам свой магазин, – автоматически выпалила Тата. – В нем вся моя жизнь, и я сама его выкуплю.

– Да?! – округлила глаза хозяйка. – Вот не думала, как все обернется… Хорошо, я не буду с тебя требовать запредельной суммы, ты все же как бы своя…

Но и с «как бы своей» хозяйка все равно хотела больше того, чем могла позволить себе Тата, да и, честно говоря, явно больше того, чем это стоило. А что поделаешь, она могла диктовать условия, будучи не только хозяйкой магазина, но и хозяйкой положения. Так что, как говорится, «ничего личного»: бизнес – штука кусачая, и беззубые в нем не выживают.

Тата наточила зубы и ринулась в бой. У нее имелись небольшие сбережения, но их, конечно, не хватало. Обращаться к родителям (Николай Николаевич был еще жив) с криком о помощи она не хотела. Все-таки она уже взрослая и самостоятельная женщина, а не ребенок, ей самой впору родителям помогать, а не обирать их до нитки.

И Тата рискнула. Она собрала все документы, подтверждающие ее состоятельность и платежеспособность, сто раз приходила в ужас при осознании масштабности предприятия, которое она затеяла, но… как говорится, глаза боятся, а руки делают.

Тата обратилась в крупный банк за кредитом. И хотя поджилки у нее тряслись во время переговоров в «важном кабинете» среди серьезных людей в брендовых костюмах и при швейцарских часах, держалась она более чем достойно. Ее финансовые отчеты всегда были – не придерешься, и к собеседованию с директором банка она подготовилась более чем тщательно, написав подробный бизнес-план по уже текущим делам и на перспективу. Это был экзамен не чета институтскому – вот уж правда, настоящий «пропуск в жизнь», и Тата старалась не упустить ни одной мелочи, учла все возможные риски.

– Вы ему понравились, – неожиданно шепнула ей секретарь-референт, когда Тата покидала кабинет на деревянных негнущихся ногах, но уверенной походкой.

Она несколько удивилась такой участливости, ведь в деловых кругах она не в чести.

– Надеюсь, я понравилась ему как экономист, – уточнила Тата, и обе дамы улыбнулись друг другу одними губами.

Впрочем, глаза референта смеялись…

«Что бы это значило», – в легкой панике думала Тата.

Несколько дней после собеседования она с тревогой ожидала рассмотрения своей заявки и с огромным облегчением получила одобрение банка. Об этом Тата узнала тоже от секретаря-референта, вручившей ей подписанный директором кредитный договор. Самого директора на месте не было, чему Тата была очень рада, – глубоко спрятанная в ней девочка, оказывается, все еще робела… Но все кончилось хорошо.

Так Тата исполнила свою мечту – стала полноправной и единственной собственницей магазина. Родители по праву могли ею гордиться.

Особенно, конечно, радовалась Зинаида Алексеевна: дочь не пустила прахом начатое матерью, а, говоря высоким слогом, подхватила знамя, выпавшее из ослабевших рук, и понесла его дальше.

Но это была только «первая часть балета». Далее кредит следовало начать оплачивать. Чтобы не захлебнуться в процентах, Тата стала работать на износ, дабы в первые полгода отдать бо́льшую часть. В этом ей очень помогали Катушка