— А что это носик у нас сухой и теплый? — озабоченно произнес король эльфов, глядя на меня с тревогой. Верните все как было! — Не заболела ли?

— Если носик холодный и сопливый, вот тогда нужно бить тревогу! — огрызнулась я, все еще пытаясь сопротивляться.

— Принесите ошейник и поводок! — распорядился король, пытаясь взять меня подмышку. — Только розовый! Она же девочка! Вообще с людьми так просто! Хвостики есть только у мальчиков.

Ага, а девушкам, кроме попы и вилять нечем! Тьфу! Верните мне надменную эльфийскую заразу!

— Не переживай, — вздохнул эльф, тиская меня. — Я тебя никому не отдам. Будешь жить со мной, в комнате. Сейчас мисочки тебе поставим! Ты любишь морковные котлеты?

— Ненавижу, — закашлялась я, вспоминая кулинарию бабушки. Тертая мандрагора с морковкой по вкусу напоминала о худших моментах жизни.

— Они вкусные! — обнадежили меня, пока эльфы несли ошейник и поводок. Я пыталась отбиться, но загнанная в угол, была поймана и обезврежена ловкими ушастиками.

Поводок дернулся, сверкая стразиками, а я почувствовала, как он меня душит. Пришлось плестись за эльфом.

— Рядом! — гордо скомандовал король эльфов, словно отдавал приказ дракону. Я шла, понимая, что худший день в моей жизни уже наступил. Причем, наступил мне на ногу. И даже не извинился!

— Как на счет передачи ее оборотням? — спросил эльф в серебристой рубашке, догоняя нас на повороте.

— Нет! Никаких передач! Я не отдам ее! Они будут плохо с ней обращаться! Это — моя девочка, — меня снова погладили по голове.

— Но они же подписали все договора! — опешил слуга, а меня затаскивали к себе в покои. В книжках было сказано, что если мужчина затаскивает вас на поводке в свои покои, то ночь обещает быть жаркой! Что-то мне подсказывало, что книги в чем-то правы.

Меня спустили с поводка, а я уселась в кресло, подобрав ноги под длинное платье с разрезами. Пока эльф раздевался, чтобы улечься спать, я смотрела на изящное, подтянутое и бледное тело, с которого сползала сорочка. Он зашел в комнатку, смахивающую на санузел и закрыл двери. Минут через десять он открыл дверь, а я поняла, что все еще ору, причем, непроизвольно. От длинных белых локонов не осталось и следа. Три белые волосинки были бережно расчесаны, прикрывая розоватую черепушку. Что-то внутри скорбно заметило, что это очень «гипоаллергенный мужик». Его лицо напоминало сморщенный сапог боевого мага и немного наши дороги. Может, когда-то он и был красив. Но эти времена застала моя прапрапрапрабабушка. Вытирая остатки косметики с лица зеленым лопухом, он улыбнулся мне так, что орать мне точно не перехочется еще минут двадцать!

В детстве бабушка рассказывала, что в каждом доме живет эльф-домовичок, которому нужно кормить сладостями и дарить обязательно зеленую одежду. Так вот, теперь я знаю, где проходит эльфийская пенсия!

— Иди ко мне, моя сладкая! — обрадовался домовичок, тиская меня со страшной силой. Где?!! Где его роскошные волосы? Где его красивое лицо?! Куда оно смылось?

— Нужно придумать тебе имя, — озадаченно произнес эльф, расстегивая невидимый корсет. Корсет упал, а наружу вывалилось брюшко, намекающее, что не морковными котлетками едиными! — Я подумаю над этим…

Договорить он не успел. Дверь открылась, а на пороге появился взмыленный слуга.

— Оборотни начинают нервничать! Принц требует свою красавицу прямо сейчас! — заметил слуга, которого ничуть не пугало то, что собралось снимать белые штаны и сапоги. — Я сказал ему, что они получат ее утром! Как и договаривались!

— Утром и посмотрим! — произнес домовичок, отмахнувшись от насущного вопроса.

Дверь закрылась. Тут некромант нужен, а не молодая жена! Мой взгляд опустился вниз. «Микромант!», — подсказывало мне что-то, пока я стыдливо отводила глаза.

— Пошли спатеньки, мой маленький человечек! — произнес обладатель того, что пришлось бы замерять, приматывая тесьмой к карандашу. — Иди к папочке!

— Рррр, — мрачно произнесла я, нервничая по поводу, отдадут — не отдадут! Ничего, сейчас дождемся, пока домовичок успокоиться или упокоиться, а потом попробуем сбежать!

Время шло, а из-под тонкого одеяла слышалось сопение, прерываемое старческим покашливанием. Я подкралась к двери, дернула ее, понимая, что двери заперты. Мой взгляд скользнул на спящего домовичка, свернувшегося под одеялом. Раз я домашнее животное, то держись, ушастенький!

— Иу! Иу! — скулила я, царапая рукой двери. Эльф заворочался, пока я стала скрестись. — Ав! Ав!

Эльф что-то промычал, словно отмахиваясь от невидимого полчища комаров, заворачиваясь в одеяло поплотнее.

— Гав! — рявкнула я ему на ухо, заставив подскочить, как ужаленный совестью в дряблую попу. — Гав! Гулять!

Я бегала по комнате, зажимая руками молчащий мочевой пузырь и издавала такие звуки, от которых кровь в жилах стыла.

— Гав! Гав! — гавкала я, забираясь грязными ногами на кровать и прыгая сверху на сонные эльфийские дрогнувшие мощи!

Я вертела бедрами так, словно от амплитуды их колебания зависит моя зарплата!

— Га-а-ав! — орала я в острое ухо, топчась на нем, точно так же, как жизнь на мне. — Га-а-ав! Гулять! Га-а-ав! Гуля-я-ять! Писикабра хочет гулять!

Эхом по дворцу разнеслось многозначительное: «ля-я-я-ядь!». А я вспомнила то чудовище, которое сначала терроризировало окрестности, а потом страдало от тирании окрестностей, объявивших на нее беспощадную охоту.

Сонные глаза смотрели на меня, а я устроила беспощадный танцевальный марафон. Еще немного и фраза «я станцую танец боевых гоблинов на твоей могиле» будет очень близка к истине.

Тело сползло с кровати, пока я продолжала прыгать за ним, царапая лапами и вертясь под ногами. После такого танца даже «микромант» окажется бессилен!

— Слуги! Сюда! — послышался стон, а я слезла с короля эльфов, видя, как в комнату влетают служанки. Я стучала пальцами по столу, понимая, что любое домашнее животное уссытся голодной смертью прямо на пороге его спальни. Звуки, которые доносились из комнаты приготовлений, совсем не напоминали мне книги про большую любовь, которая поступательными движениями ранит нежные девственные чувства.

— Не тяни его! — слышался голос короля. — Да что ты его дергаешь! Поставь его как-нибудь! Примотай! А это что? Где моя смазка?

— Потерпите, ваше величество, — извинялись служанки, а я впервые слышала мучительные мужские стоны. Через полчаса служанки выпорхнули из комнаты, а миру явился тот самый роскошный красавец, так глубоко запавший в душу принцессы и в мою печень.

Меня подцепили на поводок, а я в позе чупакабры направилась коридору, пытаясь запомнить план замка. «Я требую немедленно свою наложницу!», — слышалось рычание за роскошными дверьми, куда слуги носили пирожки из тертой коры и дубовые котлеты. Одна из них упала на пол с таким звоном, что у меня пропал аппетит.