– Что? – затаив дыхание, спросила Ли.

– Суша всегда была очень богатой. Но предки не смогли поделить её, каждый хотел забрать себе кусок побольше, и они постоянно за неё воевали. Как вы думаете, откуда появились наши дирижабли и пароходы? Предки изобрели их для войны. На аэростаты, а потом дирижабли они установили пулемёты и стреляли из них во врагов на земле. Пароходами топили суда противника. Для быстрого передвижения войск по суше они придумали самые разные паровые машины – паровозы, паробусы, пароциклы. Они изобрели лучи смерти, создали отравляющие газы и сконструировали паровые пушки. И пускали все эти изобретения в ход – пока не перебили друг друга и не отравили сушу так, что она стала непригодной для жизни. Оставшиеся в живых разбежались. Одни основали воздушную колонию, другие – водную. Понимаете, к чему я?

Ли сглотнула. Неужели?..

– Да, – подтвердил Норман её невысказанную догадку. – Водная колония беглецов с суши с годами превратилась в Аквасити, а воздушная – в Аэроград.

– Откуда вы знаете? – с трудом спросила Ли.

– Вот отсюда, – сообщил Норман, заводя её в относительно прилично сохранившееся помещение, полное сотен и сотен книг.

* * *

Ли читала до глубокой ночи. И на следующий день. И день за ним. И ещё много дней.

История, которую рассказал ей Норман, оказалась правдой. Страшной правдой, скрывшейся за покровом легенд, которые Ли теперь начала понимать. Нет, суша не превращала людей в зверей. Не в буквальном смысле. Не суша, а жадность и жажда захватничества заставляли их вести себя так, как не могли, как не должны были поступать люди! Именно из-за жадности предков их потомки лишились суши.

А ведь в жизни на суше была масса преимуществ; Ли потребовалось всего несколько недель, чтобы это понять.

Например, огонь. Топлива в Аэрограде никогда не водилось в изобилии, несмотря на все старания химиологов, колдовавших над фрагментами. Пламя, что давали плоды их опытов, было синеватым, слабо теплилось, коптило и плохо пахло. А огонь из дерева можно было поддерживать часами, не переживая, что топливо для него вот-вот закончится. Он переливался всеми цветами солнечного золота и роскошного заката; он был живым и полным сил, тянулся к небу, стрелял маленькими горячими звёздами и пах чем-то уютным. И если смотреть в самую глубину пылающих углей, то можно увидеть картинки какого-то чужого волшебного мира.

Или почва. Неограниченное количество почвы, в которой можно выращивать всё, что угодно, и не трястись над каждой горсточкой, которую украл ветер из поддонов летучих садов. А можно и не выращивать – многие полезные растения росли сами.

А еда! Разнообразная еда, о которой в Аэрограде можно было только мечтать. Фрукты и овощи, орехи, зерна и коренья, привычная ей птица, обычная для ихтиандров рыба, а ещё обитавшие на суше животные. И всё это – в одном месте!

Устойчивость. Суша не уходила из-под ног и не качалась под порывами ветра. Она была равнодушна к любым циклонам, и на ней легко было укрыться от непогоды.

Элементы. Самые разные полезные элементы, на поверхности и в глубине, которые не нужно было выуживать, рискуя жизнью, из верхних слоёв атмосферы. И в таком изобилии, от которого химиологи Аэрограда впали бы в экстаз.

Словом, жить на суше было намного проще, чем в воздухе… Или на воде, но этого она знать наверняка не могла. Впрочем, Норман утверждал, что – да, на суше лучше, чем на воде.

Норман… Он будил в Ли незнакомые чувства, и она всё никак не могла определиться, нравятся они ей или нет.

Дни шли за днями, складывались в недели. Ли тосковала по дому. Тосковала по разноцветным баллонам летучего города. По близости к небу. По друзьям. И особенно – по младшему брату Ру. И пусть за последний год из худого подростка он превратился во вполне взрослого юношу, пусть из-за неразделённой любви к красавице Мине стал резким и язвительным – пусть. Она всё равно очень сильно по нему скучала.

Впрочем, чем больше проходило времени, тем чаще Ли ловила себя на том, что теперь в своём воображении она возвращалась в летучий город не навсегда. В мечтах она появлялась в Аэрограде и купалась в радости встречи. Она пролетала над любимыми аэростатами города, любуясь их красотой, фланировала вдоль опоясывающей город цепи патрульных зепеллинов с ярко-синими баллонами, смотрела, как пляшут молнии в своих стеклянных ловушках. Сидела с друзьями. Обнимала язвительного брата и говорила, что Мина – это просто юношеское увлечение, что равнодушие девушки – это не конец света, что всё пройдёт и всё будет хорошо. А потом… А потом она возвращалась сюда. На сушу.

К Норману.

И они снова гуляли вдвоём вечерами по берегу океана, наблюдая за тем, как тёмные волны ластятся к песку. Они снова бродили по утрам в лесу и смеялись над деревьями, играющими в пятнашки с ускользающим туманом. Говорили ни о чём и обо всём на свете. Молчали. И просто были рядом.

Хотя Аэроград и занимал много места в сердце Ли, Норман как-то незаметно занял ещё больше.

Настолько больше, что когда однажды в небе показался величественный фиолетовый эллипс разведывательного монгольфьера, Ли с удивлением поняла, что его появление уже не кажется ей спасением. Потому что её больше не нужно спасать.

* * *

– Ли, сестрёнка, ты жива! – не уставал повторять соскочивший с палубы монгольфьера Ру в кожаном плаще и медных гогглах на голове. – Ты жива! Поверить не могу!

Ли смеялась и плакала, обнимая младшего брата и гладя его непослушные волосы.

– Как ты меня нашёл? – спросила она, когда поутихли восторги встречи, а прибывшие с братом орниандры перезнакомились с ихтиандрами и разбрелись по суше.

– По баллону твоего жаблика, – широко улыбнулся Ру. – Как же я рад, что ты захотела для него этот ужасный ядовитый цвет! Я искал тебя каждый день с тех пор, как ты пропала, и когда, наконец, увидел эту оранжевую кляксу в деревьях, понял, что ты здесь. Только я боялся…

– Да, да, орниандры летают в воздухе как птицы, ихтиандры плавают в воде как рыбы, а переночевавшие на суше превращаются в зверей, – засмеялась Ли, схватила брата за руку и потащила в руины города предков. – Пойдём, я тебе кое-что покажу и объясню.

Рассказ Ли вместе с уцелевшей библиотекой предков произвели на брата изрядное впечатление – Ру крепко о чём-то задумался и надолго замолчал.

Ли же весь день изобретала причины, чтобы отложить отлёт. И старалась не замечать, что возвращение домой, в Аэроград, почему-то стало для неё не долгожданным событием, а обязанностью.

– Полетели с нами? – предложила она Норману. – Мы привезём вас в Аквасити, а потом…

Девушка замолчала, потому что не знала, что потом. Они с Норманом никогда не говорили об этом самом «потом».

– Нет уж, спасибо, – ихтиандра передёрнуло. – Стоит мне только представить, что я окажусь так высоко в воздухе, а под ногами совсем ничего нет… Брр!