– Я вспомнила! – старушка поплелась к забору. – Возможно, я ошибаюсь, но я видела человека с фотографии у нас в деревне! Он был на той самой колонке, на которую вы отправляетесь. Я Груню еле оттащила от него, она как с цепи сорвалась.

– Когда это было? – я схватила Нину Ивановну одной рукой за плечо.

– Ну… Я… Думаю, пару месяцев назад. Начало лета где-то.

Меня словно током ударило.

– Замечательно, что вы это вспомнили! – Я, не сдерживая эмоций, радостно обняла старушку. – Скоро вернусь!

Быстро отстранившись от Нины Ивановны, я как ужаленная устремилась к колонке, параллельно печатая Соне сообщение:

«Кажется, Леонид наш товарищ!»

Болонка осталась в ногах хозяйки, а бигль засеменил за мной.

Благополучно управившись со старой заржавевшей колонкой, я направилась обратно к участку Нины Ивановны в сопровождении собаки Беллы. Проходя мимо бетонного дома Ветровой, я услышала сзади себя пронзительный скулеж. Бигль сидел на дороге, не двигаясь.

– Пойдем, – позвала я мягко.

Но Белла продолжала буравить дом бывшей хозяйки взглядом. Я медленно подошла к собаке и погладила ее за ухом.

– Может, тебе принести игрушку оттуда? – неожиданно предложила я. – Будет не так одиноко.

Я вспомнила, что видела в углу комнаты с раскореженным сейфом собачью лежанку с несколькими игрушками: резиновой курицей, зеленым теннисным мячиком и плюшевым бегемотом. Розовый бегемот показался милым и забавным.

Я огляделась по сторонам – вокруг ни единой души. Тогда я приблизилась к калитке участка и просунула руку, чтобы дернуть щеколду с внутренней стороны. Белла обрадованно завиляла хвостом.

«Никто не должен заметить. Нина Ивановна отдыхает либо на кухне, где окна не выходят на соседский дом. Вороховых нет», – подумала я и аккуратно отворила дверцу.

Собака влетела на участок с большим оживлением, я даже испугалась, что от радости она начнет неистово лаять, но нет – Белла шумно задыхалась от счастья оказаться дома, без громкого гавканья.

Отставив ведро с водой, я поспешила к уже знакомой двери заднего двора. Благодаря взлому, совершенному несколько дней назад, мы беспрепятственно вошли внутрь. Беллу охватил щенячий восторг, она стала бегать по всем комнатам то ли от переполняющей радости, то ли в поиске хозяйки… Но об этом я старалась не думать.

Пройдя в спальню, я подняла с лежанки мягкого бегемота. Снова осмотрев комнату, я также не заметила ничего примечательного, кроме искореженного сейфа.

«При открытии явно поработали ломом, самый тихий способ. Боялись соседей разбудить. Значит, подготовились, о сейфе знали…» – В потоке мыслей я различила внезапную тишину, топот шустрых лап прекратился.

Я вылетела в коридор в поиске собаки и обнаружила ее лижущей впитавшиеся в древесину пятна крови.

– Белла! Фу! – Я стала оттягивать собаку за ошейник.

Та, испугавшись, вырвалась из рук и побежала к черному ходу, отворив дверь одним сильным движением плеча.

– Черт! – ругнулась я и поспешила за Беллой, крепко держа в руках плюшевую игрушку.

Оказавшись на заднем дворе, я увидела пятнистые лапы, юркнувшие в щель забора соседнего участка – дома Вороховых. В этот момент я уже пожалела о том, что решила порадовать собаку игрушкой. Лучше продолжала бы оставаться черствой и неприступной. К людям так, почему домашние питомцы исключение?

Осторожно перекинув ногу за ограду, я заметила, как Белла копает у стройной и ветвистой яблони.

– Белла, – зашипела я, спрыгивая на землю. – Припрятала кость, что ли? Давай я тебе новую куплю. Нам здесь находиться нельзя.

Я суматошно посмотрела по сторонам, было тихо.

– Белла! – подошла я ближе к собаке, но она не обращала на меня внимания, продолжая разбрасывать грязь.

– Пойдем! – я вновь потянула Беллу за ошейник, но неожиданно заметила между мельтешением лап и горстей земли, засыпающих ноги, яркое пятно.

Завороженная, я продолжила наблюдать за движениями собаки и с каждым новым гребком очертания предмета становились четче.

Через минуту Белла плотно сжимала в зубах грязную красную ветровку.

Осторожно вытащив из пасти куртку, я судорожно стала изучать каждый дюйм плотной ткани. Грязь от земли на ветровке дополнили мелкие дырки от собачьих зубов, а в карманах при осмотре позвякивала мелочь. На правом рукаве были еле отличимые небольшие бурые пятна – опыт подсказывал, что это следы крови.

Я не могла оторвать взгляд от находки. Все это время Белла смирно сидела рядом, наблюдая за мной.

– Браво, Белла! – обернулась я к собаке и погладила ее за ухом.

«Прости, Соня, – подумала я. – Но в войне – собаки против кошек (если такая действительно ведется в реальности, а не только в качестве плода фантазии режиссеров семейного кино) – один-ноль в пользу псов. А шерстяные «венцы природы» на отстающей позиции».

Я сделала несколько фотоснимков клада и с брезгливостью зарыла его обратно под яблоню, в конце слегка затоптав землю для пущей убедительности в отсутствии вторжения на чужую территорию.

Я подняла с травы плюшевого бегемота и замахала им, привлекая внимание собаки.

– За мной! – Белла моментально оказалась около ноги и вцепилась в игрушку. – Уходим той же дорогой.

Я швырнула бегемотика за забор на участок Ветровой, и собака проворно нырнула в щель между досок.

Распрощавшись с Ниной Ивановной, благодарной за помощь и немного удивленной неожиданно появившейся игрушке, я вызвала такси и умчала в отель – привести мысли в порядок и надеяться на встречу с Соней.

«Тверское дело набирает обороты. Неужели Вороховы причастны к смерти Ирины или это подстава? Как можно было не избавиться от столь важной улики, закопав ее в собственном саду? Сжечь, утопить, оставить в лесу – где, по всей видимости, и томится тело Ветровой, – но нет. Под яблоней закопали, а не под елью в чаще. Не успели избавиться, а потом забыли? Прошло больше месяца, вопрос с уликой успели бы решить, – прокручивала я в голове. – Ворохов – отец Кости? Что за невероятное стечение обстоятельств? Николай… Точно! Никуся. Как можно было пропустить этот момент, Таня?!»

Я нервно теребила подол сарафана, переполненная эмоциями. Водитель такси поглядывал косо.

– С вами все хорошо? – поинтересовался он, сдвинув брови.

– Да.

– Может, окно закрыть? Вы дрожите…

Мое тело действительно ходило ходуном, а ноги беспокойно тряслись. Я постаралась унять дрожь, глубже вдавившись в кресло.

– Нет, оставьте.

Таксист снова посмотрел на меня хмуро, но предпринимать больше ничего не стал, дорога прошла в тишине и прохладе.