Андрей озадаченно кивнул, будто не до конца слышал и понимал собеседницу. Потом спросил удивленно:

– Но зачем тогда вы… ты столько всего напридумывала?

– Это не я придумала, а Марк Бурно – ваш российский психотерапевт, автор метода психотерапии творческим самовыражением. Когда я училась, его теория была новаторской, а сейчас уже используется повсеместно. Она очень подходит для людей с тягостным переживанием собственной неполноценности. Я, конечно, проявила отсебятину. Бурно предлагает стандартные творческие задания: рисунок, лепку, скульптуру и все в таком духе. Языкознание, конечно, посложнее в творческом плане. Натка могла и не справиться, поэтому и пришлось протянуть ей «руку помощи» в виде легкого дыхания. Бурно говорил о том, насколько важен для пациентов личный пример врача. Так что я просто обязана была снова заразить твою жену потерянной жаждой жизни. А как это сделать, если не вдохновить личным примером? Монотонно зудеть о том, какая у нее прекрасная семья? И что бы из этого получилось? Ерунда на постном масле. Нет, кубинская рыбалка, горные лыжи и аргентинское танго будоражат гораздо больше.

– Ясно. А предложение мне напиться и не ночевать дома – это тоже элементы какой-то теории?

– Да. Моей собственной. Точнее, жизненной. Человеку, вяло плывущему по течению, обязательно нужна встряска, чтобы его вынесло в правильную сторону. Натка вот вырулила куда надо. Заметь, она так и не спросила, где ты пропадал. И, думаю, уже не спросит. Теперь она точно знает, гораздо важнее то, что происходит сейчас, а не то, что было раньше. Без такой встряски ее могло бы занести в какую-нибудь совсем неправильную сторону. Понимаешь?

– Да. Спасибо вам. Тебе. И Бурно.

– Да не за что. Обращайся. Я всегда гарантирую результат. Если чувствую, что не справлюсь, не берусь. А в твоем случае у меня не было никаких сомнений в положительном исходе лечения.

– Почему?

– Потому что когда двое хотят быть вместе, третьему не составляет труда им помочь.

– Значит, это оказалось несложно?

– Кроме одного случая. Когда пришлось парковаться в вашей Тоссе, а потом так же быстро выпарковываться и нестись в школу по узким улочкам. Надо было взять с тебя надбавку за риск.

– Ну уж нет. Я ведь не одобрял идею вашего знакомства.

– Но я же оказалась права. Я говорила, что врачу необходимо знать пациента. Иначе лечение бесполезно. Одному человеку нужно одно, а другому совершенно иное.

– А что требовалось Натке?

– Ей надо было начать заботиться о других. Забыть о себе несчастной. И как бы я это выяснила, если б не поговорила с ней?

– Снимаю шляпу. Надумаешь строить дом, сделаю бесплатный проект, – искренне предложил Андрей, привстав и шаркнув ногой.

– Конечно, – церемонно кивнула Паола. – Ладно, тебе пора. У меня следующий пациент на подходе.

– Счастливо, – Андрей приподнялся из кресла, но тут же опустился обратно. – Скажи, а как Натка не заметила табличку на твоей двери? Там же написано: «Психотерапевт Паола Рамирес».

– Повезло, конечно. Но вообще человек, находящийся в плену собственного воображения, мало что замечает вокруг. А на случай оговоренных визитов у меня этих табличек… – Паола выдвинула ящик стола, приглашая Андрея взглянуть на целую кипу разных пластиковых прямоугольничков, там валявшихся. Он вытянул шею, изумленно изогнул бровь:

– Кружок макраме?

– Ну да. Я же говорю: терапия самовыражением.

– Я надеюсь, плести макраме ты умеешь?

Паола засмеялась:

– Это да. Тут без врак.

Андрей встал и, пожав доктору руку, спросил немного встревоженно:

– Кстати, насчет врак. Мы будем признаваться?

– Думаю, пока не стоит. Натка обидчива, ревнива и достаточно уязвима. Эти черты в сочетании с гордостью, которой она, безусловно, обладает, не позволят ей правильно оценить всю пользу нашего секретного предприятия. Будут проблемы, а они сейчас ни к чему.

– Значит, для нее ты останешься юристом?

– А чем юрист отличается от психотерапевта? – лицо Паолы приобрело скептическое выражение. Она накрутила локон на кончик пальца и глубокомысленно изрекла: – Он вправляет головы бизнесменам, а психотерапевт всем остальным. Вот и вся разница.

– Допустим. Но как ты собираешься выпутываться потом?

– Соображу что-нибудь. – Глаза Паолы блеснули хитрыми искорками.

– Уже есть идеи?

– Точного плана нет, но, думаю, я тоже должна буду познакомить ее с семьей. Тем более что моя мамочка уже пообещала Натке экскурсию по своему свадебному альбому.

– Считаешь, она простит тебя?

– Конечно. Твоя жена обидчивая, но очень добрая. К тому же на меня, может, она и будет злиться, однако сердиться на мою маму у нее не получится. Уж мамочка-то сумеет умаслить даже барана. Так что не дрейфь, выплывем. Но пока молчи, ладно?

– Хорошо, – вздохнул Андрей. – Договорились. – Он направился к выходу, но у порога обернулся и сказал, чуть нахмурившись: – И все-таки мне не нравится обманывать жену.

Паола засмеялась, ответила искренне:

– Это очень хорошо, Андрей. Не обманывай ее!

Дверь за клиентом захлопнулась, и Паола осталась наедине со своими мыслями. «Возможно, Андрей прав, и ей пора прекратить придумывать про себя всякие небылицы. Но иногда так хочется хотя бы в воображении оказаться где-нибудь за тридевять земель отсюда. Нет, не от мамы, конечно, но от проблем, с ней связанных. Пять лет прошло после аварии, а воз и ныне там. Они обе – и мама, и Паола – в одно мгновение потеряли мужей. Только Паола осталась еще и без отца, а мама – фактически без ног. Паола единственная не пострадала в той аварии физически, но чертов пьяный водитель огромного грузовика разорвал ее душу на части. И до сих пор нет возможности ее склеить. Мама, которая вроде находится в здравом уме и твердой памяти, упорно продолжает говорить об отце в настоящем времени, но при этом прекрасно помнит о трагедии и не позволяет Паоле забыть о ней: никуда от себя не отпускает. Так и говорит: «Что я стану делать, если и с тобой что-то случится?» Поэтому в отпуск Паола ездит только с мамой и только в Европу, куда можно добраться на поезде: летать мама боится. Паола маму любит. Паоле с мамой хорошо и интересно. И мама – это тоже все, что есть у Паолы в жизни. Но иногда так хочется большего, так хочется еще кого-то. Но почему-то эти кто-то не готовы разделять ношу Паолы и ездить путешествовать в компании ее матери. Грустно. Паола грустит, но не отчаивается. Она знает, что просто не встретила нужного человека. Раньше Паола сомневалась. Ей казалось, что вместе с мужем в аварии умерла любовь. Но любовь жива. Любовь существует вокруг. И будет существовать до тех пор, пока есть на свете люди, которые дорожат своим чувством, оберегают его и стараются пронести через все испытания. Наверное, стоило вернуть Андрею деньги за сеансы. Ведь не только Паола помогла Натке, но и Натка, сама того не зная, помогла Паоле. Помогла понять и увидеть, что за любой черной полосой обязательно наступает белая. Надо только очень захотеть изменить цвет. Паола хочет. И у нее все получится. Как знать, может быть, именно в это Рождество в доме Натки и Андрея она познакомится, например, с коллегой Андрея, который окажется тем самым единственным, которого она ждет? А если не в это Рождество, значит, в следующее. Да почему, собственно, именно в Рождество? Возможно, это произойдет сегодня или даже… даже прямо сейчас».