А вот мнение Е. В. Тарле: «Крымская война, русско-турецкая война 1877—78 годов и балканская политика России в 1908–1914 годов – единая цепь актов, ни малейшего смысла не имевших с точки зрения экономических или иных повелительных интересов русского народа».

Так ведь оно и было, увы…

Не лишним будет привести и оценку Генерального штаба генерал-майора Евгения Ивановича Мартынова. О русской восточной политике он писал: «Для Екатерины овладение проливами было целью, а покровительство балканским славянам – средством. Екатерина на пользу национальным интересам эксплуатировала симпатии христиан, а политика позднейшего времени жертвовала кровью и деньгами русского народа, для того чтобы на счёт его возможно комфортабельнее устроить греков, болгар, сербов и других, будто бы преданных нам единоплеменников и единоверцев».

Все они: и Кони, и Тарле, и Мартынов – писали сущую правду! Балканы приветственно махали России, а экономически обслуживали Запад.

Александр II «освобождал» болгар от турок и на этом деле обеспечил России миллиардный внешний долг! А если бы те силы и деньги, которые мы «ухнули» на Балканах в 1877 году во имя подвигов Скобелева, за десять лет до этого мы вложили в Русско-Американскую компанию на тогда ещё русской Аляске, то не пришлось бы России эту Аляску за гроши Америке продавать. А ведь кое-кто Александра II держит за чуть ли не великого государя…

Эх!..

Генерал Мартынов употребил горькие слова «будто бы преданных нам…» не с пустой головы. В его оценке, в оценке Кони особых преувеличений не усматривается, если знать, что боевые потери русской Дунайской армии составили за время русско-турецкой войны 1877—78 годов примерно 40 % личного состава, союзной румынской армии – менее 15 %, а участие в освобождении Болгарии «болгарского ополчения» было эпизодическим, и, соответственно, ничтожными были его потери. Сербия тоже выставляла против турок войска, но скромные как по количеству, так и по их боевой активности.

И преувеличивал ли Кони, когда писал: «Мрачной иронией дышало пролитие крови русского солдата, оторванного от далёкой курной избы, лаптей и мякины, для обеспечения благосостояния «братушки», ходящего в сапогах, раздобревшего на мясе и кукурузе и тщательно запрятывающего от взоров своего «спасителя» плотно набитую кубышку в подполье своего прочного дома с печами и хозяйственными приспособлениями»?

Однако опыт тогдашнего «освобождения славян», который стоил России двухсот тысяч солдатских жизней (и это в то, относительно малокровопролитное, время!), впрок нам не пошёл. Царизм по-прежнему заглядывался на Царьград-Константинополь-Стамбул и рассчитывал, что «братушки» будут в таком походе подмогой.

Теперь, уже в десятые годы нового XX века, в Петербурге вновь раздавались громовые речи о «славянском единении» и необходимости «поддержать братьев против нехристей».

Мнение Беклемишева о сути Балканского Союза мы знаем. А вот мнение о Балканских войнах XX века Е. В. Тарле: «Сербия и Болгария живут… земледелием и скотоводством, и для них… вопрос о Македонии (один из основных поводов к войне с Турцией. – С. К.) был… вопросом о новой пахотной земле и новых пастбищах… Для Сербии приобретение Салоник было равносильно выходу к морю, в чём так нуждались экспортеры сербского скота и сырья».

Вот какова была подоплёка конфликта, читатель.

В чём тут заключался интерес России, не пойму…

Да его ведь и не было!

ПЕРВАЯ Балканская война началась 9 октября 1912 года, а 30 мая 1913 года уже закончилась победой славян. По настроению и формальным результатам войну можно было назвать национально-освободительной, но подлинная суть её выражалась словом «репетиция». Прибавить к этому можно было разве что ещё одно ключевое слово: «повод» – повод для нового вмешательства России в чужие, вообще-то, для неё дела. Балканские страны сыграли роль живых «оловянных солдатиков», а Россия – подставного распорядителя. Но отныне Россия и славянские Балканы были связаны публично и зримо.

Не то что гимназические учителя, но даже мальчишки-газетчики теперь твёрдо знали: славянских братьев мы в обиду не дадим ни «турке», ни «немчуре». Если учесть, что нью-бердичев… то есть петербургская кадетская «Речь», была в руках евреев Гессена и Винавера, бойкие «Биржевые Ведомости» – еврея Проппера, разухабистый «День» – евреев Когана и Биккермана, популярная дешёвая «Копейка» – еврея Городецкого, а московские «профессорские» «Русские Ведомости» – еврея Иоллоса (известный сионист Жаботинский был здесь заграничным корреспондентом), то «истинно русский» дух во всех слоях общества поддерживался постоянно и согласованно. В массовом русском сознании из Германии активно делали врага. Удавалось это тем проще, что Белград не какой-то там Агадир.

Сбывались слова Льва Толстого, сказанные в 1893 году, о том, что войны русских с немцами будут «требовать все… газеты, и, как это всегда кажется, общественное мнение всего народа».

Народа ли?

Сам Толстой понимал, что в тогдашней России «общественное мнение» всё чаще становится на деле антиобщественным, потому-то он и отметил: «…как это всегда кажется». Но то, что понимал Толстой, понимали и через двадцать лет после его предупреждения, увы, далеко не все.

Спровоцированный смысл первой Балканской войны хорошо виден из того, что не успели бывшие союзники отпраздновать победу, как началась Вторая Балканская война, теперь – между поощряемой немцами Болгарией и… остальными участниками Балканского союза, к которым присоединились Румыния и… Турция.

Здесь всё «провернули» быстро: с 29 июня до 10 августа 1913 года. Болгария потерпела поражение, и часть её новых земель совместно общипали «братья»-сербы, греки и турки.

Турецкие акции несколько укрепились, и теперь Париж мог не опасаться разрушения Турции, в которой 63 % (почти две трети!) иностранных капиталовложений было французского происхождения.

В ЭТОЙ книге я практически не касаюсь отношений России в XX веке с Австро-Венгрией, да и Турцией, но для наших целей это – вполне второстепенные сюжеты. К началу XX века Турция – былой грозный противник России – не котировалась, ослабела и имела устойчивую и вполне «заслуженную» ей репутацию «больного человека Европы».

Австро-Венгрия – при том, что эта «лоскутная империя» была раздираема внутренними противоречиями – и к началу Первой мировой войны была достаточно всё же сильна и представляла для России определённую угрозу.

Тем не менее серьёзным противником «один на один» Австрия быть для России не могла с любой точки зрения. Достаточно напомнить, что чешские полки австрийской армии во время войны порой переходили на сторону русских с развёрнутыми полковыми знамёнами… Психологически ситуацию прекрасно описал Ярослав Гашек в своём бессмертном «Швейке», причём Гашек знал, о чём писал: он сам воевал и сам быстро перешёл на сторону России.

На протяжении веков Австрийская империя была одним из ведущих участников европейского политического «ансамбля», а Вена – важнейшей европейской столицей, от которой зависело решение важнейших вопросов. Однако если Пруссия усиливалась, объединяя вокруг себя всех немцев, то Австрия как второе (и даже первое по мощи) государство немцев постепенно дряхлела.