Друзей в Москве нет, знакомых в редакциях нет, даже если сразу устроиться на завод или на фабрику, сразу получить койку в общаге, дальше что делать?..

Заведет ли Буревой в Москве свою студию? И вообще – в Москве ли он теперь? Его могли увезти на съемки куда угодно!

Нужно было срочно звонить Яру.

Телефоны-автоматы были – каждый со своим характером. Илона знала один, напротив театра, который сперва брал двухкопеечную монету за разговор, а потом любезно ее возвращал. А вот из тех, что недалеко от строительной общаги, двое оказались последними сволочами – монетки сожрали, разговаривать не позволили.

Илона расплакалась. Ведь наверняка же у Яра есть знакомые в Москве, которые пустят переночевать, подскажут, где искать работу! И еще – его подруга, которая работает проводницей! Пусть поможет устроиться проводницей, это прекрасная идея! Приезжать в Москву на сутки, найти возможность встретиться с Буревым, потом все как-нибудь образуется…

О том, что поезда ходят не только в Москву, Илона в те минуты совершенно не думала.

Что оставалось?

Идти домой.

* * *

Итак…

Будем условно считать эту карту местности двухмерным пространством, хотя есть рельеф и человеческие фигурки имеют некоторый объем. Вот они все.

Илона сидит на лавочке возле дворовой детской площадки. Ей совершенно не хочется возвращаться домой. А больше податься вроде и некуда.

Мать уже дома. По дороге она зашла в аптеку и опять набрала таблеток с капсулами, что участковая врачиха прописала. На самом деле неизвестно, с чего стали болеть руки и ноги. Может, потому, что в военное время плохо одевалась и обморозила? Не было чулок, было пальтишко до колен и валенки, а ноги кое-как прикрывались вязаными наколенниками. Но врачиха пробует и так, и сяк, а главное – дает рецепты на транквилизаторы.

Лида катит по парковой аллее коляску. Отчего бы и не вывезти Ксюшеньку на вечернюю прогулку в хорошую погоду? Морозно – однако свежий воздух полезен для детского здоровья. А рядом идет Яр. Он заглядывает в коляску, что-то объясняет Лиде, и Лида неожиданно улыбается. Коляска – самая роскошная, какую только удалось раздобыть. А на похудевшей Лиде – старое пальтишко. И волосы уже не в шиш собраны, а в хвостик на затылке, схваченный черной аптечной резинкой. Так – быстрее.

Регина – в гостях, за великолепно накрытым столом. Празднуют чей-то день рождения, собралась родня. Рядом с Региной сидит толстый мужчина за сорок, накладывает ей на тарелку рыбный салат. Регина улыбается этому когда-то – чернокудрому, а теперь почти лысому, длинноносому, с начинающимся от подбородка животом мужчине. Он приглашен, чтобы познакомиться ней. Может, что-то и получится!

А вон там, в дальнем углу, совсем пикантная картинка – мужчина и женщина в постели. И заняты тем самым, для чего ложатся в постель. Приглядываться к процессу в общем-то незачем, но убедиться, что это Борис Петрович, надо. Да, он. Со случайной подругой, каких при желании находят мореходы в любом порту без проблем. Он, конечно, пообещает женщине, что вернется, что все будет замечательно. Вот только рановато ему возвращаться, еще не нагулялся. Да и не к этой же!

Анна Ильинична в телетайпной вяжет очередной джемпер. У нее это очень быстро получается. И думает важную думу – надо начать экономить. Вот сейчас Лидка донашивает старое зимнее пальто. Если бы она собралась выходить на работу – нужно было бы покупать новое. А она будет сидеть с Ксюшенькой. Для прогулок вполне сойдет старое. Опять же, сапоги. Вроде бы старые – совсем еще ничего. А у Анны Ильиничны обе молнии сломались и обе подошвы треснули. Молнии – это полбеды, можно что-то придумать, хоть веревочкой подвязывать, а подошву сам не починишь. В мастерской сдерут столько, сколько новые сапоги не стоят. Но можно сделать так – Анне Ильиничне забрать себе дочкины осенние сапоги и носить их зимой поверх толстого носка. Носки не купленные – своей вязки. Тем более что нога у дочки на размер больше. И получается экономия. Деньги понадобятся! Ксюшенька растет! Пусть люди видят: безотцовщина, а лучше всех деток одета!

Галочка и Толик идут в гости. Поздновато, но ничего страшного, и идти недалеко. Для этого гостевания тетя Таня приготовила домашний тортик. Магазинный – это два часа в очереди стоять, а домашний готовится очень быстро. Рецепт простой – четыре пачки самого дешевого печенья, которое всегда бывает в булочной, чашка сладкого кофе, можно из растворяшки, а если в кофе добавить коньяка, так совсем замечательно; еще мука, сахар, два яйца и ванилин для заварного крема, а если есть сливочное масло и какао, то можно взбить масляный шоколадный крем. На дощечку кладется кусок полиэтилена, а на него выкладываются прямоугольником три на четыре смоченные в кофе печенюшки. Сверху – слой заварного крема, потом опять слой печенюшек, и так – пока печенье не кончится. Можно чередовать заварной крем с шоколадным. Потом получившийся брикет – на ночь в холодильник. Остатки шоколадного крема – на утренние бутерброды, очень вкусно. А остатки заварного до утра не доживут – Галочка и Толик, проголодавшись после ночных радостей, прокрадутся на кухню и устроят пир.

Так вот, в гости они идут с тортиком и с Максимкой. Это его первый выход в свет. Тетя Таня связала ему голубую шапочку – под цвет к фланелевой кофточке. С собой Толик и Галочка взяли целое приданое – две пары запасных ползунков, шесть подгузников, легкое одеяльце – на случай, если вдруг похолодает, накрыто поверх другого одеяльца. И горшочек тоже с собой. Они идут гордые – пусть все видят, какой у них сын!

Веселый гитарист Гоша стоит в гастрономе, в очереди у винно-водочного отдела. Перед ним молодая женщина. Ему нужно взять вина, потому что опять назвал гостей-стройотрядовцев, а ей – коньяк для подарка. В коньяках она не разбирается, поэтому спросит совета у продавщицы, но совет даст Гоша, и как-то так получится, что из гастронома они уйдут вместе.

А Рома сидит в гостях у хорошего человека, Ивана Дмитриевича. На столе не какой-то там «Агдам», а правильный мужской напиток – водка, к ней соленые огурчики и большие бутерброды с ветчиной. Ромка за всю свою жизнь хорошо если поллитра водки выпил, все больше «сухарь» употребляет, но тут такая встреча, что надо. Иван Дмитриевич жизнь повидал, во всяких переплетах побывал, но вот молчит, не зная, что ответить на вопрос: можно ли заставить женщину полюбить себя, если предварительно на ней жениться?

– И как же ты собираешься ее уговаривать? – спрашивает старик.

– Я не знаю, – отвечает Рома. – Но я же люблю ее. Она ко мне понемногу привыкнет – ведь так бывает?

– Если за столько месяцев не привыкла…

– Но я же ее ни разу не звал замуж.

– Почему?

– Потому что она другого любит. И ничего у нее не получается.

– Эк у тебя все запутано, Ромка…

Иван Дмитриевич знает Рому с пеленок. И ведь дожил – пьет с ним водку, как со взрослым мужчиной, как с однополчанином.

Яр…