Я не говорю того, что думаю: «Ты, вероятно, уже послал их. Меня тошнит от этих насмешек».

Он использует свою здоровую руку, чтобы приподнять мой подбородок.

— Я серьезно. Ты — Скарлетт Эллсворт. Тебе все равно, что думают другие.

— Я хорошо умею вести себя так, будто все иначе, — честнее, чем хотелось бы.

— Ты не должна притворяться рядом со мной.

Сначала я не отвечаю. Поднимаю его правую руку, чтобы более внимательно осмотреть порез на его руке. Костяшки его пальцев покраснели и распухли, но, по крайней мере, они больше не кровоточат.

— Кенсингтон.

— А?

Я отпускаю его руку и бросаю ватные шарики в мусорное ведро, прежде чем встать.

— Ты назвал меня Скарлетт Эллсворт. Я — Скарлетт Кенсингтон, — его улыбка заставляет меня пожалеть, что я не осталась сидеть. — Я собираюсь спуститься обратно вниз.

Он кивает. Я убегаю. Мне нужно пространство. Время. Расстояние.

Крю сбивает с толку. Все в нем сбивает с толку. То, что он говорит. И не говорит. Что делает. И чего нет. И то, что я чувствую рядом с ним, сбивает с толку больше всего.

Вступая в этот брак, у меня была одна цель: заставить Крю видеть во мне равную ему. Я сохранила всю ту власть, которая была у меня, когда согласилась выйти за него замуж. Я беспокоюсь, в ужасе от того, какими могут быть последствия признания, что я хочу, чтобы между нами все было по-настоящему. Но продолжать идти по тому пути, который у нас есть, нецелесообразно.

Вместо того чтобы спуститься вниз, я направляюсь в одну из других гостевых комнат дальше по коридору. Мне хочется побыть одной. В углу есть диванчик, на котором я сворачиваюсь калачиком. Я теряю счет времени, лежа там и прокручивая сегодняшний день в голове.

Как только звуки внизу становятся все тише и тише, я встаю и иду обратно в свою комнату. В спальне темно, а в ванной горит свет, как и раньше. Но в левой части кровати есть большой бугор.

Я на цыпочках иду в ванную, чтобы почистить зубы и умыться.

Когда я возвращаюсь в спальню, Крю уже спит. Или он убедительно притворяется. На нем тоже нет рубашки. До этого вечера я редко видела своего мужа в чем-либо, кроме костюма. Я прислоняюсь к дверному косяку и смотрю на него. У него золотистая кожа. Я не уверена, когда у него есть возможность усвоить витамин D. Кажется, он работает почти так же много, как и я. Его загар выделяется на фоне белых простыней, свободно накинутых на живот, который впечатляюще очерчен даже в расслабленном состоянии. Должно быть, он много тренируется. Когда — понятия не имею. Осознание этого беспокоит меня. Я провела последние пару недель, живя с ним, и узнала больше, когда шпионила за ним с камер наблюдения по ту сторону Атлантики.

Сближение с Крю приводит меня в ужас. То немногое, что я уже знаю, интригует. Предполагалось, что причины этого брака понятны. Деньги, перспективы, империя, которую мы создадим вместе. Мы с ним должны были быть фальшивой парой.

Вместо этого фальшивой кажется наша империя.

Раньше слияние с Крю казалось очень реальным.

Что с ним случилось? С той девушкой, которой было все равно? Совсем недавно я ни о чем не сомневалась. Когда у меня не было соблазна уйти с работы пораньше. Когда я не отвлекалась. Когда голубые глаза не преследовали мои мысли.

Крошечный уголок моего сердца нашептывает ответ: «Та девушка вышла замуж за Крю Кенсингтона».

Я выключаю свет в ванной и на цыпочках иду по полу, пока не добираюсь до своего чемодана. Мне требуется несколько минут, чтобы разобраться в своих вещах в темноте, но я наконец нахожу шелковую ночную рубашку.

Скользя под теплые простыни кажется чуждым. Кровать обычно холодная, когда я забираюсь в нее. Я прижимаюсь как можно ближе к краю матраса. Даже при том, что я не вижу его, я чувствую его. Его шампунь. Слышу его дыхание.

Как только я понимаю, что в ближайшее время не засну, выскальзываю из кровати и направляюсь к двери. В коридоре пусто и тихо. Я спускаюсь вниз и пересекаю холодную плитку прихожей, которая ведет в гостиную. Французские двери расположены вдоль дальней стены с видом на бассейн. Я останавливаюсь у книжного шкафа, чтобы взять потрепанный экземпляр «Унесенных ветром», а затем набираю код безопасности на клавиатуре у холодильника. Он мигает зеленым, указывая на то, что сигнализация отключена.

Там нет никаких следов вечеринки, которая состоялась ранее. Каждая поверхность блестит, без единого пятнышка. Я беру бокал, бутылку и открывашку и выхожу на улицу. Луна отбрасывает яркое сияние, которое покрывает все вокруг.

Сажусь на один из стульев, стоящих вдоль края бассейна. Пробка выскакивает с первой попытки. Я наливаю себе щедрый бокал, а затем откидываюсь на подушки, время от времени делая глоток и глядя на участок частного пляжа, который отделяет задний двор от океана.

Затем беру книгу и начинаю читать.

10. Крю

Я просыпаюсь один в постеле. Протягиваю одну руку, ощущая прохладную ткань там, где должна быть Скарлетт. Мои больные костяшки протестуют против этого движения. Я морщусь, как от боли, так и от воспоминаний о том, как у меня распухла рука. Взглянув на часы на прикроватном столике, я понимаю, что уже три часа ночи.

Переворачиваюсь на спину, пытаясь снова заснуть. В конце концов, я сдаюсь. Вылезаю из кровати и натягиваю спортивные шорты. Я не беспокоюсь о рубашке, прежде чем выйти в коридор. Комната Джозефины и Хэнсона находится в противоположном крыле дома. Если только у них не вошло в привычку бродить среди ночи, в чем я очень сомневаюсь. Мне не нужно беспокоиться о том, что я столкнусь со своими родственниками.

Найти Скарлетт не заняло много времени. На кухне горит свет, а дверь, ведущая во внутренний дворик и к бассейну, приоткрыта. Как только я выхожу на улицу, замечаю ее, развалившуюся на одном из шезлонгов, с бокалом вина в одной руке и листающей книгу в мягкой обложке.

— Не можешь уснуть? — спрашиваю я, присаживаясь на край шезлонга, на котором она лежит.

Она откладывает книгу в сторону и делает глоток вина, прежде чем ответить.

— Ты храпишь.

— Нет, я не храплю.

Скарлетт вздыхает.

— Да, ты не храпишь. Ты просто находишься там.

Я знаю,