Джиакомо отлично умел вести лёгкую беседу обо всём и ни о чем. Он тоже заметил сходство их костюмов, стал расспрашивать — что да почему, да что её высочество вообще знает о его эпохе. Пришлось признать, что кое-что, плюс тётушка-коллекционер. И тут из зала донеслось объявление следующего танца, и это был контрданс «Черная лошадка».

— Не откажите в милости, принцесса, станцуйте со мной этот танец! Он очень лёгкий, я подскажу вам все движения, — вкрадчиво говорил Джиакомо.

— Я знаю этот танец, — улыбнулась Элоиза. — Пойдёмте, — и подала ему руку.

Убегая, подмигнула Марни. Обидится — будет сам виноват. У него две дамы под руками, можно выбрать любую.

Летом, на занятиях к юбилею кардинала, «Лошадку» не учили, но вообще её учили и танцевали везде и всегда, сколько Элоиза себя помнила. В этом танце не было ничего особенного, но почему-то его все любили. Скучноватый и простоватый, на её взгляд, как и все классические ранние плейфордовские контрдансы. Но надо же, оказывается, сущности с портретов тоже знают и любят «Лошадку»!

Они очень удачно пришли — в одном из сетов как раз недоставало третьей пары. Как будто ждали только их — ну, или пока сет составится до конца.

Большинство стоящих вокруг танцевали на простых шагах, вне зависимости от того, к какому времени принадлежали. Элоиза же решила, что ей можно, и танцевала на па-де-бурре. Её партнёр удивлённо распахнул глаза… и поддержал её, ну да, его должны были такому учить. Руки легко подключились на какие-то простейшие жесты, он тоже поддержал, и они отлично развлеклись, не забывая обращать внимание на остальных там, где это было уместно. На кавалера Элоиза поглядывала тоже, да, а он-то и вовсе смотрел на неё умильным взглядом одного из котов Лодовико. Впрочем, конфликтовать с Гортензией совершенно незачем, да и менее романтичного танца, чем «Лошадка», наверное, не существует в природе.

— Скажите, принцесса, все ли ваши современники умеют так танцевать? — спрашивал её восхищенный кавалер после финального поклона.

— О нет, — покачала она головой. — Сейчас почти ни у кого нет времени на изучение танцев такой степени сложности. Контрдансы танцуют иногда, в среде тех, кто интересуется историей. А эти шаги… меня учили в юности, я занималась много и серьёзно. Мой дядя считал, что это прилично и достойно барышни из аристократической семьи. Несколько лет назад я решила попробовать восстановить утраченные навыки, и надеюсь, у меня что-то получилось. Никогда не думала, что смогу применить их таким странным образом.

Они не стали возвращаться к столу, сидели у стены в бальной зале, пока остальные играли в какую-то суматошную игру. Несколько дам и кавалер бегали вокруг стульев, а когда кому-то не хватало места, то кавалер приглашал эту даму танцевать вальс, и откуда-то возникали новый кавалер и новая дама и все снова принимались бегать. Забавно, только долго. Да-да, если к Рождеству снова готовить танцевальную программу, то можно поискать один-два интересных неизбитых котильона. Только если к Рождеству, то нужно бы уже начинать. А где у нас Гаэтано?

Гаэтано сидел рядом с Барбареллой и увлечённо рассматривал странное создание в её корзинке. Создание тянуло к нему щупальца и хватало за пальцы. Гаэтано улыбался.

Элоиза настолько ушла в размышления, что не услышала вопроса собеседника.

— Простите, что танцевать? Я немного отвлеклась.

— Я просил вас рассказать, что вы знаете, может быть, мы придумаем какой-нибудь совместный танец? Скажем, вы изучали менуэт господина Рамо? В наше время его изучали все.

— Вы удивитесь, но в наше время его тоже изучают все. Все, кто танцует этот период.

— Так чего же мы ждём?

— Я полагаю, окончания этого безумия, — Элоиза кивнула на беготню вокруг стульев.

Джиакомо встал, извинился и куда-то ушёл. Вернулся вскоре и сообщил, что он договорился с монсеньором Алессандро — следующим танцем будет менуэт Рамо.

— Постойте, а количество тактов и фигур? — нахмурилась Элоиза.

— Извольте. Начало традиционное — поклоны, выход пары, оборот. Затем расходимся по углам квадрата. Основная фигура. Затем правые руки, основная фигура, левые руки. Снова основная фигура — из других углов. Встречаемся и далее уже только финал, — он смотрел на неё с восторгом.

В реальности Элоизы танцевали немного иначе, но это не имело абсолютно никакого значения.

— А остальные гости? Они готовы просто смотреть?

— Уверяю вас, принцесса, они будут не просто смотреть. Они будут очень внимательно смотреть. Никто из гостей, ни единого разу за всё время наших ночных праздников не отважился выйти на подобный танец.

— Что ж, я ведь могу и не оправдать ожиданий, — рассмеялась Элоиза.

— Мне кажется, что вашему высочеству нет дела до чьих бы то ни было ожиданий, — рассмеялся он в ответ, поцеловал ей руку и задержал пальцы в своих немного дольше, чем следовало.

Элоиза отняла руку и покачала головой.

— Вы правы, ничьи ожидания меня сейчас не интересуют, — добавила она потом.

Музыка наконец-то завершилась, вместе с ней завершился и буйный котильон. Все участвовавшие в нём гости буквально попадали по стульям, на этот раз — стоявшим у стены.

— Дамы и господа, менуэт господина Рамо, — объявил монсеньор Алессандро. — Танцуют её высочество Элоиза и маркиз Джиакомо Донати.

Ничего не оставалось, кроме как встать, поклониться партнёру и отправиться на исходную позицию.

* * *

Им оставили место, достаточно места. И местные жители, и гости с равным любопытством смотрели на происходящее — в самом деле, что ли, раньше никто их подобным образом не развлекал? Элоиза странным образом почувствовала смущение — она никогда в жизни, то есть, конечно, очень много лет не отваживалась танцевать на публику что-то подобное. Последний раз был на том балу в выпускном классе школы, на её дебютном балу в Шатийоне…

Первые такты вступления вернули её из воспоминаний в нынешнюю странную реальность. Музыка определённо та самая, но сыграна по-другому, да кто её знает, ту музыку, как она звучала в оригинале и как её воспроизводят здесь!

Поклон зрителям, поклон кавалеру — и вперёд.

Он очень легко двигался, этот Джиакомо, сразу видно, что человек нужной эпохи и нужного воспитания, ни один из кавалеров в её прошлом не достигал такой лёгкости и изящества. Они были либо слишком топорны, либо слишком техничны. Этот же — естественен. Он шел па-де-менуэт как дышал.

И только разворачиваясь на углу воображаемого квадрата, Элоиза увидела Марни. Он смотрел… в общем, смотрел.

Также она увидела Лодовико, Гаэтано, Кьяру, отца Варфоломея. И Пьетро Донати, вошедшего последним.

Ну их всех. Она танцует менуэт с подходящим для такого дела кавалером.

Элоиза всегда любила вписывать букву S в воображаемый квадрат. Ничего сложного — два шага, потом ещё два и ещё два, но их ведь можно сходить по прямой, или немного скруглить, или вообще выписать сплошную кривую… ой, пока она задумывалась, уже настали левые руки! И снова S, пройти мимо него, провернуть симметрично обе руки, повернуться…