Привидение начало бледнеть, скукоживаться; на белом лице паненки появилось выражение огромного страдания. Когда женщина стала почти совсем прозрачной — и впрямь призрачной, она неожиданно очертила рукой круг в воздухе и исчезла с тихим хлопком: «Флоп-п!..».

Но Глебу от этого легче не стало. Он во все глаза уставился на изображение, появившееся в начертанном круге, словно это был экран телевизора. Там он увидел… отца и пана доктора! Они сидели в каком-то мрачном подземелье и что-то сосредоточенно жевали. По выражению отцовского лица Глеб понял, что «старики-разбойники» попали в какой-то очень неприятный переплет. Пока он приходил в себя от неожиданного видения, экран «телевизора» призрачной паненки погас.

Глеб на негнувшихся ногах подошел к выключателю и зажег верхний свет. Его трясло, как в лихорадке. Он схватил начатую бутылку с дорогим французским коньяком и тремя богатырскими глотками осушил ее до половины.

Отпустило. Он закурил, глубоко затянулся несколько раз и покачал головой — это же надо, такое привиделось… Женщина, конечно, сама прелесть, ему даже в эротических мужских снах такие не снились, но лучше бы она оказалась во плоти. М-да… Однако что за картину она показала? Глеб схватил телефон и позвонил отцу. И опять противный женский голос ответил на английском языке: «Абонент недоступен… гав, гав гав…». Что за чертовщина?!

Он встал и пошел на кухню, чтобы сварить кофе. Сна не было ни в одном глазу, поэтому терзать подушку не имело никакого смысла. Обычно Глеб, когда долго не мог уснуть, вымещал свое раздражение на ни в чем не повинной подушке: он и мял ее, и молотил кулаками, и едва зубами не грыз, чтобы придать ей удобную форму. И все равно ему казалось, что подушка над ним издевается, — то самовольно превращается в блин, то сбивается в комок и из-за неудобной позы у Глеба начинала болеть шея.

«Надо что-то делать… — размышлял он в большой тревоге, дымя сигаретой. — Если мне не изменяет интуиция, у бати большие проблемы. Скорее всего призрак — плод моего больного воображения. Батя мысленно послал сигнал опасности, и я его получил. Так уже бывало… Правда, призраки «кино» не показывали. Да и не было их в таких случаях вовсе. Только сны. Но что делать, что делать?! Где мне искать отца и пана доктора? Похоже, они рванули вместе. Но куда и зачем? Поди знай… Нужен ключ к загадке. Ключ! А может, призрачная дама он и есть? Это идея. Нужен спец по привидениям! Смотаюсь утром к Альфреду…».

Альфред Курочкин был известной в городе личностью. Он являлся и лозоходцем, и экстрасенсом, и специалистом по части фэн-шуй*. Ни один уважающий себя бизнесмен не строил дом или дачу, не посоветовавшись с Альфредом. Он подсказывал не только где копать котлован под фундамент, но даже в каком месте дома нужно сооружать туалет.

Однако главной его «специальностью», можно сказать хобби, были барабашки и привидения. Альфреда однажды даже пригласили прочитать цикл лекций о российских привидениях на кафедре паранормальных явлений Хертфордширского университета. После этого Курочкин совсем возгордился, его услуги вздорожали на порядок, а окружающие (даже близкие) непременно должны были обращаться к нему не просто по имени, а еще и по отчеству — Альфред Львович.

Только Глеб не призновал Альфреда. Он лишь посмеивался, когда Курочкин пытался корчить из себя мрачную демоническую личность, которой ведомы все тайны бытия. И не только земные, но и загробного мира. Дело в том, что они учились в одном классе. И двоечник Курочкин постоянно списывал у Глеба домашние задания. Хотя нужно признаться, Альфреда никто тупым не считал, просто его одолевала лень. А еще Курочкин был неимоверным скрягой и трясся над каждой копейкой.

Возможно, он и пошел бы учиться чему-нибудь полезному, но началась перестройка, на телеэкранах замелькали разные чревовещатели, экстрасенсы, доморощенные врачеватели и целители, и Альфред понял, ЧТО является его призванием и ГДЕ лежат большие деньги. И надо отдать ему должное — в своей весьма нестандартной, необычной «профессии» он и впрямь стал большим знатоком. Куда и лень делась…

* * *

Едва дождавшись, пока рассветет, Глеб созвонился с Альфредом и тот, после нудной проповеди о том, как сильно он занят, все же «милостиво» согласился принять школьного товарища. «Забронзовел… сукин сын! — зло думал Глеб, выезжая из гаража. — Будет строить из себя цацу, ей-ей, набью морду — как в детстве».

Альфред принял его в строгом английском костюме — ну вылитый лондонский денди. Он жил в огромной квартире, занимавшей весь третий этаж. «А что, неплохо продается опиум для народа… — с иронией подумал Глеб. — У людей крыша едет от всех этих перестроек, построения нового капиталистического общества и прочих либеральных выкрутасов, а такие жучки, как Альфред, карманы набивают на человеческих слабостях. Хотя, конечно, он еще и не худший представитель шустрого племени мошенников».

— Кофе, коньяк?.. — предложил Альфред и быстро-быстро потер белыми узкими ладошками, которые никогда не знали физического труда.

Курочкин явно косил под хрестоматийного профессора: очки в тонкой золотой оправе, аккуратная, но жиденькая бороденка клинышком, эффектно взлохмаченные пегие волосы и выражение большой значимости своей персоны на длинном и несколько постном лице; привычка к ханжеству появилась у Альфреда еще в школьном возрасте. Он был высок, аскетически худ и своими длинными ногами не ходил по земле, а измерял ее — как циркулем.

— Некогда… уж извини, — ответил Глеб.

— Что так?

— Мне нужна срочная консультация по твоей специальности.

Альфред снисходительно улыбнулся.

— Никак дачу решил построить? — высказал он предположение; при этом в его бледно-голубых глазах блеснул огонек зависти.

— Не было печали… Нам с отцом одного дома на двоих вполне хватает.

— Тогда что тебя привело ко мне?

— Привидение.

— Да ну?! — оживился Альфред. — Где, когда?..

— У меня дома, в спальне. Женщина.

Альфред рассмеялся, наполнил рюмки коньяком и пододвинул одну из них поближе к Глебу.

— Тогда тебе точно нужно выпить, — сказал он, продолжая скалиться. — Я вот тоже холостяк… с некоторых пор, и временами бывает так, как в одной песне поется: «Но иногда такое, мама, снится… Давай-ка, мать, дровишки поколю». Мне это знакомо. Длительное воздержание для здорового мужика губительно. Начинают появляться различные фобии. В том числе и привидения.

— Я не страдаю от отсутствия женской ласки! — отрезал Глеб. — Говорю тебе, видел призрак, как тебя сейчас. Во всех подробностях. Женщина была словно живая, только молчала. А потом растаяла в воздухе. Это случилось среди ночи.

— Допустим, ты и впрямь увидел призрак. Но что ты тогда хочешь от меня? Чтобы я избавил тебя от дальнейших посещений этой дамы? Так ведь не факт, что она появится еще раз. Похоже, это так называемое блуждающее привидение. Чья-то неприкаянная душа мается между двумя мирами — земным и загробным — без определенной локализации. То есть какая-то сила лишила ее даже последней радости — существовать в родных развалинах; или в той местности, где привидение прежде жило.