– Я ничего не понимаю, – признается мрачный Шон, забираясь в машину после бесплодного разговора с работниками больницы.

Сажусь рядом с ним, похлопываю по рулю. Признаюсь:

– Я тоже.

Переглядываемся, напарник ухмыляется:

– Что, самое время пропустить по одной?

«Перекрестки» встречают суматохой, на крохотной сцене настраивают инструменты. Столики по такому поводу забиты до отказа, но мой, за фикусом, остался незамеченным посетителями. Стоит сесть на привычный стул, глянуть через зеленые листья в зал, и буря в голове успокаивается. Начинаю размышлять вслух по старой привычке:

– Итак, что мы имеем? С первым парнем – полный ноль, кроме канувшего непонятно куда старика. У Джерри нет отца, родная мать его бросила, приемная умерла. С сестрой отношения настолько сложные, что о них никто ничего не знает. Где жил после студенческого общежития, непонятно, видимо, на улице. Нет никаких предположений, куда именно он мог податься. Теперь его сестра. Хирург, больше занимается наукой, чем практикой, входит в группу разработки бог знает чего по гранту.

– С другом только безымянному повезло, – замечает Шон.

Киваю задумчиво, хотя не уверен, что старик ему именно друг. Может, просто взял ненадолго под крыло молодого бродягу, а потом разбежались. Открываю блокнот, расчерчиваю на три столбца. Первым пропал наш безымянный парень, где-то в марте. Вторая – Элбет Литтл. Ее брат – третий, причем разрыв между ними крошечный. Велосипеды – стреляет в голове.

– Надо проверить велосипед врача! – одновременно тыкает пальцем в страницу Шон.

Записываю на обороте, возвращаюсь к столбцам. Что еще между ними общего? Только отсутствие друзей? Только. Не смешно, Пол. Совсем не смешно. Скольких ты навскидку можешь назвать, кого не хватились бы так же долго, как этих троих? Даже Эзру…

Постукиваю карандашом по столу, Анна приносит кофе. Отхлебываю благодарно, невидяще глядя на фикус. А ведь если бы Эзра пропал, никто бы не удивился. Решили бы, что уехал наконец в отпуск. Черт подери.

– Шон, ты не помнишь, воскресные ужины еще бывают?

Он моргает растерянно, потом ориентируется в перемене темы:

– Для потерявших близких? Вроде да, на доске висит листовка… А что?

– Эзру надо туда пристроить. Срочно.

В глазах у Шона уже не растерянность, а откровенные сомнения в моем психическом здоровье. Разворачиваю к нему блокнот:

– Что между ними общего?

Он задумывается, потом светлеет лицом:

– Ну да, одиночество! Но Эзра тут при чем?

– Его тоже не стали бы искать, – объясняю. – Они все жили среди людей, их видели каждый день – бездомные и волонтеры, преподаватели и студенты, коллеги. И что? Ничего. Если бы не мисс Стрит и мы, потянувшие за хвостик, их бог знает когда хватились бы. Если бы хватились вообще.

Пропавшие, которых не хватились. Трое сразу, связанные друг с другом. Таких совпадений не бывает, а значит, высока вероятность, что мы имеем дело или с маньяком, или с сектой.

Очень паршиво. Не моего это полета дело, отчаянно не моего. Ладно, активные секты плюс-минус известны, можно поднять информацию. А если маньяк, то где трупы? Из этого правила нет исключений, маньяк равен серийному убийце. Разве что наш, как Джон Хейг, добыл себе бочку кислоты и растворяет тела.

Передергиваю плечами, залпом допиваю кофе. Надо ехать в департамент, продолжать ворошить прошлое пропавших. Заодно попытаемся выяснить, кто еще в городе недавно пропал и не нашелся.