Егор – лучший друг Дени, но не может помочь этой паре. Хотя именно Денис помог ему уличить Тассу в систематических изменах и лжи, Егор связан Любиными бесчисленными секретами. Деня хорошо зарабатывает, и Егор немного этому завидует, втайне считая друга парнем недалеким.

Тасса и Деня не могут терпеть друг друга; с ее стороны это выглядит любопытнее. Она всегда преувеличенно радостно его приветствует, заискивает, зазывает в гости. Деня считает Тассу жадной сукой, но не грубит вслух. К тому же Тасса должна Дене денег, а их у нее нет никогда.

– Привет, Деня, дорогой! – Я целую его. – Как от тебя приятно пахнет! Как дела?

– А сейчас у нее эйфория… – слышу негромкий коммент Тассы. – Все люди – братья…

Люба громко просит Соню поиграть на дудочке, но та начинает ныть.

– Пойдем домой, Егор, мне скучно! – прошу я.

Мой любимый удивительно сговорчив и с явным облегчением встает из-за стола.

– А у вас свои дети есть? – спрашивает вдруг серьезно Сонечка, держа Любу за руку.

– Дети? – тупо переспрашиваю я.

Эта мысль как озарение: да ведь мы уже сами взрослые, у нас мог бы быть ребенок! Закрываю глаза. Маленькая девочка вместе с мамой выходят из лифта. Егор им улыбается своей специальной улыбкой для женщин, запихивает меня в лифт и говорит: «Заткнись». Все курят на лестнице бошки, но я отказываюсь, не хочу. Настроение у меня и так прекрасное.

* * *

Дело в том, что я уверена: я научилась читать чужие мысли. И, пока мы с Егором идем к метро, я проверяю, сможем ли мы общаться, не открывая ртов. Он мне улыбается; на улице холодно и ни души.

– Что было за столом? Ты странно вел себя! – наконец говорю я вслух.

– Просто соскучился по тебе, пока ты играла с Сонечкой.

Вот неожиданность – никогда так нежно он не говорил. К тому же опять врет – не от любви ко мне у него было такое перекошенное лицо. Я слушаю себя, слушаю…

У дома я первый раз слышу Голос. «Все будет так, как ты захочешь!» Кошусь на Егора, тот молчит. Значит, отвечает телепатически? Ничего не понимаю.

– Давай по пиву! – говорю вслух.

Егор не возражает, мы делаем крюк к ларьку.

«Ты вышла из курятника!» – говорит тот же мужской голос в моей голове.

Я размышляю о шутках подсознания: «Все, доигрались. Банька-таки потекла у меня. Голоса – нездоровая хуйня. Допустим, я чокнулась. Но я не употребляла слова “курятник” никогда, это что-то извне!»

Пытаюсь объяснить это Егору, тот старается отвечать спокойно:

– Но ты понимаешь, что это только у тебя в голове?

– Я тебе про это и говорю! – возбужденно подтверждаю я.

Мысли мои уносятся по околофилософским маршрутам: да весь мир только у меня в голове, а когда я закрою глаза навеки, кто даст мне гарантию, что не исчезнет и Алина, и это дерево, и все на свете?

Алина дома.

* * *

Она теперь наш семейный психолог, Мама Вуду. Выбалтывает секреты Егора, часами выслушивает, как он меня не любит.

– Он тебя жрет. Егор не может никого любить. Наверное, в нем этого нет, это как болезнь… он полупуст. А ты сильный маг… Брось его!

– Я его люблю! – упорствую я.

– Он страшный человек! – Глаза Алины горят диким светом, но говорит она негромко. – Да он просто маньяк! Я не могу рассказать тебе всего, но он – монстр!

Меня этот разговор напугал.

…На все лето Мама Вуду уехала в Крым, зарабатывала бабос и впечатления на Казантипе. Целые сутки до отъезда она шила черные чехлы для подушек в чилл-аут. Вестей от нее долго не было. Как-то я зашла в ее комнату, чтобы вымыть там пол, постояла немного, прилегла на ее кровать. Закрыла глаза и поняла, что Алина вернулась в город. «И не звонит, прикинь!» – пожаловалась я Егору. Через десять минут зазвонил телефон…

– Ну ты поняла, – сказала мне Алина. – Но домой я не скоро, не скоро. От вас толком не отдохнула еще.

Тассу Алина считает бездарью, а во мне видит гениальность. Для меня она темно-красная и уютная, но сейчас смотрит зло.

– Как дела, шаманка?

– Смотри, что мне Соня подарила.

– Ангела забираю себе, – говорит она и прикладывает фигурку к уху. – Сделаю из него сережку. Жирафа я потеряла.

Мне жалко ангела, Алина это замечает и недоуменно взирает на меня. Я вспоминаю, что она подарила мне кожаный пиджак, – и становится стыдно.

В полудреме вспоминаю, как Алина вчера убежала из дома. Может, ей было меня жаль?

«Алина еще не вернулась!» – отмечаю я, проходя в ванную. Чувствую себя великолепно. Егор на кухне курит плюшки, я отказываюсь.

После завтрака мы идем покупать ноутбук моей маме. Пока Егор ругается с продавцом, я играю в гоночки и думаю, что опять нечаянно напугала Егора.

Как только мы вышли из дома, я достала из кармана «раскладушку» и радостно сообщила любимому:

– Сейчас позвонит Рассел, он рядом, хочет встретиться.

В моей руке, как по волшебству, оживает телефон.

– Давай, Рассел, у парка встретимся? – говорю я в трубку.

У Егора очень странное лицо. Может, он думает, я это подстраиваю специально?

Еще был случай. Мы втроем смотрели фотки с Казика, а Рассела ждали в гости. Вдруг я подскочила, виновато покосилась на Егора, ни с того ни с сего вскакиваю, и в это время запищал домофон. Они с Алиной переглянулись, на лице Егора было написано: «Вот видишь!»

Рассел – наш друг и бывший парень Тассы.

– Что это ты мимо ездишь? – подозрительно спрашивает Егор.

Рассел что-то врет про автосервис. Мы покупаем сто коньяка, шоколадку, разноцветные сигареты и забираемся на насыпь. Парк на ремонте. Тепло, тихо, солнечно.

Я выбираю розовую сигарету, делаю глоток и все рассказываю Расселу. Даже про Откровение у Тассы дома. Только про то, что Егор мне делал больно, молчу – это, типа, личное. Да и глупо говорить: «Вчера Егор меня изнасиловал», – как-никак живем вместе. Рассел мне верит, а Егор нервничает и нарезает круги, изображая страдание и недоумение. Потом мы прощаемся, идем на остановку – мой пахан ждет нас на family-party.

В автобусе мы молчим, я смотрю в окно и улыбаюсь.

– Рассел мог бы нас довезти до твоего отца! – наконец раздраженно замечает Егор.

– Почини «бэху». Он не наш водитель, доедем на общественном транспорте.

– Зачем ты все ему рассказала?!

– Не волнуйся. Все будет хорошо.

– Не надо было! Что будет хорошо? Что?!

«Фальшив насквозь!» – думаю я, отворачиваясь.