- Невеста старого Ланге?

- Вас это удивляет?

- Нет-нет. Я просто уточняю… Где она сейчас?

- После меня её опрашивали милиционеры.

- Мне надо её найти.

- Она живёт в том же посёлке, что и ваш Вазген. Мать алкоголичка, сидела в тюрьме. Отец до сих пор в заключении.

- Суперневеста. Беспризорная…

- Не мне судить. Вы сами, наверное, знаете, что иногда мужчины думают не головой.

Опять одна и приткнуться негде… Домой? Нельзя. К Маринке? Сдала один раз, сдаст и второй, сука. Олеся Макаронова наблюдала, как пожарники сматывают шланги, эксперты фотографируют двор и сгоревшую машину, а милиционеры затягивают сигнальным скотчем железные ворота.

От пережитого она раздвоилась. Одна Олеся отвечала на вопросы, долго говорила с незнакомой женщиной, потом беседовала с какими-то людьми, подписывала бумаги. Другая – видела цветной сон. Девушка превратилась в большую красивую бабочку и летела к большому огненному цветку. Он притягивал её, но стоило приблизиться – жёг нестерпимым огнём. Бабочке становилось больно, и она отлетала, но неведомая сила опять тянула в пламя.

Потом все забыли про Олесю. Она осталась одна. Опять одна… Нужно идти… Вышла из двора. По переулку двинулась в сторону трассы, на остановке села в маршрутку. Варваровский мост, тающий лед и одинокие рыбаки на середине опасной реки.

Самоубийцы. Если провалится лёд – они не взлетят. У них нет крыльев, как у бабочки. Надо выйти из автобуса. Две красные девятиэтажки и подъём на скользкую гору по Большой Морской. Широкая Пушкинская. Впереди старый центр, людная пешеходная Советская. Туда? Нет, на Советской с такой рожей появляться нельзя. Деньги есть. Надо покушать. При этой мысли её замутило. Шестая Слободская, супермаркет «Южный Буг», зоопарк… Выйду здесь. Тут моё место. Бабочка...

В зоопарке последний раз Олеся была давно, совсем маленькой. Ещё до первой тюрьмы её сюда водил отец. Яркая картинка из детства: белые лебеди на воде, красивые павлины в вольерах, громадный слон за низким забором. Поездка на пони по зелёным аллеям и ком сахарной ваты на палочке.

Она купила билет и вошла. Зимой большинство клеток были пустыми, птицы и животные прятались в обогреваемых павильонах и крытых вольерах. Макаронова побрела вдоль птичьих рядов, вышла на боковую аллею, миновала страусов и увидела вдалеке оживлённую толпу.

Возле забора круглого медвежатника стояли человек двадцать с фотоаппаратами и видеокамерами. Сквозь прутья решётки они снимали красивого белого медвежонка, который разгуливал по краю замерзшего бассейна.

- …Мы вновь возобновили видовую линию, которую утратили два года назад, – объяснял журналистам мужчина в очках. - Этот двухгодовалый самец прибыл к нам только что из Венского зоопарка по линии обмена. Большую помощь в доставке медведя оказал наш постоянный спонсор «АКТИВ-банк». Мы давно дружим с этим финансовым учреждением. Стараниями главы филиала Сергея Гавриловича Мамута нам удалось недавно приобрести ещё одного бегемота и пополнить коллекцию приматов…

Коллекцию кого? Что это ещё за животное – примат? С бегемотом понятно. Таким бы ртом водочки хлебнуть, как говаривал отец. Олеся почувствовала острый голод. Теперь при мысли о еде тошнота не пришла. И выпить. Водочки… да. Станет тепло. Хочу, чтобы было тепло…

Девушка торопливо выскочила из зоопарка, села в троллейбус. На улице Дзержинского вышла. Здесь на рынке было кафе, в котором когда-то с Мариной ели горячие чебуреки. Народ под вечер возвращался с работы, проходы были заполнены покупателями. Макаронова подошла к очереди у окошка с чебуреками. Людей было много, и она двинулась вдоль прилавков. Несколько раз останавливалась у стеклянных витрин с колбасами, смотрела на еду.

Взгляд упёрся в рекламную вывеску: бар «Серебряная рыбка». Ниже мелом на доске: «Недорогие обеды. Домашняя кухня. Спиртные напитки. Пиво. Кофе». Она потянула на себя обшарпанную дверь. В полутёмном прокуренном зале много людей. На стенах – аляповатые картинки, подсвеченные тусклыми бра. Отыскав свободный столик у стены, опустилась на стул и прикрыла глаза. Не нужно было рассказывать немцу всю правду. Особенно про то, что украла похоронные деньги. Теперь он будет попрекать её. Права мать: нельзя говорить о себе того, что может обернуться против тебя. Никому нельзя верить...

- …Эй, подруга, ты что здесь делаешь? – Олеся подняла глаза и увидела Вадима Сурка. – Какого чёрта шарахаешься по барам? Я ж тебе сказал залечь поглубже и носа не казать.

- Ой, Вадик, милый. Как хорошо, что ты… У меня тут такое… - сразу осеклась, чтобы не сболтнуть лишнего. – Слушай, я есть хочу…

Сурок присел рядом.

- Пожрёшь и вали. Подойди сюда, - махнул рукой официантке, - принеси что-то этой…

- Пить будете? – раздражённая девица спрятала блокнот.

- Водки, - быстро сказала Олеся.

Сурок кивнул.

- Двести водки, две рюмки.

- В меня стреляли… – глаза девушки наполнились слезами.

- В тебя? Кто? На хрен ты кому сдалась!

Принесли солянку, два салата и графинчик водки. Олеся расплакалась.

- Подожди, - Вадим наполнил рюмки, - выпей и успокойся.

Девушка рывком влила водку и поперхнулась.

- Они это… приехали, ворота выбили, стрелять начали. А потом он бросил бутылку – и они взорвались…

- Стоп, стоп! Давай сначала. Я тебя посадил в такси. Ты куда поехала?

- К своему жениху в Варваровку.

- К Геббельсу, что ли?

- Ну да…

- И что дальше?

- Там я увидела Пауля – внука Рихарда, которого Вазген сначала хотел убить, а потом закрыл у себя дома под охраной…

- Стой… что ты мелешь? Следи за базаром. Кого Вазген хотел убить?

- Пауля... - Водка упала, стало спокойно и тепло. – Я у Вазгена видела из окна, как вытаскивали носилки, а потом охранники сказали, что утопили машину. Потом Пауль очнулся и сбежал. Это же внук моего дедугана. Ты понял, как оно всё замутилось? Вадим, я загрызу пока…

Сурок мрачнел с каждой минутой. Всё, мне конец. Олеся стала говорить громче.

- Потом приехали бандиты и начали стрелять…

- Тихо, блин. А ты что?

- Патроны подавала, - прошептала Олеся. – И в санитарку играла. Хотела перевязать, он не дался.

Она всё видела. Сегодня в Варваровке зажмурили Славу и Димона… Вован вечером умер в больничке. Тачку сожгли… Вазген чёрный весь. Он меня грохнет, если узнает, что я с этой сукой связан. Хоть и не при делах, а всё равно… они сначала убивают, а потом разбираются…