— Он мог… — недовольно проронил Горан, обретая способность вновь дышать и двигаться. Похоже, собственный дворец объявил ему войну. — Невероятно своевольное существо.

— Под стать хозяину.

— Повелитель Кощей — не какой-нибудь королек вашего мира!

— Он могущественнее! — согласилась Ольга. — Он один из четверых старших сыновей Рода, покровитель чар, сам чудодей знатный, — в голосе звучало неподдельное восхищение, и Горану оно совершенно не нравилось.

На широких черных рукавах крови не видно, но он почти не сомневался в том, что расцарапал плечи своей чаровницы до крови. Кощей никогда не сделал бы ничего подобного. Он заманивал к себе людей, но точно не причинял боли и вреда. Развлекался, издевался, потешался — да, но никогда не мучил. А еще он мог отпустить, если его просили об этом. С какой стороны ни посмотри Горан неизменно проигрывал.

«Шесть лет покажутся одним мигом, — подумал он. — Стоит ли растягивать собственные мучения? Ведь ясно: по истечении срока она уйдет: или в Явь возвернется, или, что гораздо хуже, к Кощею в ученицы попросится».

Это именно Горан не находил себе места с тех пор, как впервые увидел, Ольга же всегда действовала последовательно, разумно и ни разу не показала собственной заинтересованности в пленнике. Ни единого ласкового слова. Одно только вежливое безразличие. Стоило ли ждать иного теперь, когда на нее обратил внимание сам Кощей? Скорее, еще большей отстраненности и равнодушия.

— Мне кажется, ты снова навыдумывал себе то, что не имеет ничего общего с действительностью, — произнесла Ольга, провела ладонью по плечу. Крови не было. — Сейчас я всецело на твоей стороне.

— Шесть лет… — выдохнул Горан.

— Утро вечера мудренее, — сказала она и направилась к двери.

Горан сверлил ее взглядом, не решаясь остановить. Впрочем, она сама обернулась на пороге.

— Неужели ты думаешь, захоти я уйти, не нашла бы, как это сделать? — фыркнула, повела рукой в сторону облака, созданного Кощеем, и то развеялось черным туманом, стекшим небольшой лужицей тьмы, поспешившей к стене и юркнувшей под пол. — Многие чаровники не пожалели бы отдать полжизни за подобную встречу, однако я не принадлежу к их числу. Советую поразмышлять об этом на досуге, змий Горан. Приятных снов, — и ушла, оставив его в смятении.

Горан застыл, не в состоянии ответить. Кажется, он снова выставил себя самым настоящим болваном: тупой деревяшкой, как выразился бы Кощей.

«Интересно, а способен ли он, как не раз грозился, превратить меня… к примеру, в бревно?» — подумал Горан, покосился на стол и пробормотал:

— Чур меня.

Глава 10. Ольга

Дворечик прыгал по мебели и постоянно звенел крылышками. Забрался на шкаф, но долго там не просидел, перелетел на спинку кресла, потоптался по ней, потом перемахнул на стол, прогулялся по столешнице. Чирикнув, взвился к потолку и, оседлав светильник, принялся на нем раскачиваться.

— Встаю-встаю, только не роняй! — рассмеялась Ольга. Удивительно, но несмотря на ночные треволнения, заснула она очень легко и прекрасно выспалась. Конечно, Кощей вчера выглядел самим совершенством, однако разговаривать с богами, и особенно отказывать им, всегда тяжело. Неизмеримо хуже только стать их любимицей, а Ольга умудрилась если не сделать это, то точно заинтересовать. Да еще Горан навыдумывал невесть чего. Конечно, он мало знал людей, да и не интересовался ими особенно, но ведь провел рядом немало времени.

Допустим, обстоятельства всякие случаются. Стать ученицей величайшего чудодея заманчиво. Да только нужно ли то именно Ольге? Вряд ли. К тому ж не ей с Вороном тягаться. Тот с Кощеем рядом уж не счесть сколько лет, хранитель живой и мертвой воды, сам в чаровничестве, наверняка, преуспел, чай не имеет ни малейшего отношения к змиеву роду, а к людскому непосредственное. Опять же, вороны, как известно, птицы злые и лишь одного хозяина принимают, а домочадцев, слуг и прочих окружающих — нет. Так и зачем Ольге самой брань затевать и на порог к Кощею проситься?

Хотя проучить Горана — что уж скрывать? — хотелось. Это ж надо не уважать ее настолько, чтобы думать, будто она способна данное раз слово назад взять! Да еще помня о князе и возможном будущем его рода.

Словно почувствовав ее мысли, Дворечик слетел со светильника, сел на постель, наклонил голову набок, а потом боднул головой ее руку.

— Хоть ты меня понимаешь, — улыбнулась Ольга и почесала его под подбородком (котам и коням подобное нравится, так почему нет?).

Дворечик замурлыкал и прикрыл глаза от удовольствия, а потом прыгнул на бедро, заставив зашипеть: острые когти вмиг пропороли тонкое одеяло.

— Вольно же вам всем меня царапать… — проворчала Ольга.

Не обращая внимания на слова, Дворечик принялся вылизываться, заодно и ее доставая длинным раздвоенным языком. Ну совсем, как кот.

— Да ладно… прекрати! — Сердиться за царапину больше не тянуло, да и несильно ее Дворечик поранил. Когти у него, конечно, знатные, но кошки иной раз посильнее дерут.

По коридору мимо ее двери прошел некто грузный, бряцая по каменному полу кованными башмаками, а может и копытами. С натужным скрипом за ним волочилось… что-то громоздкое. Вероятно, собственный хвост.

Ольга фыркнула. Уловив ее настроение, Дворечик затрепетал крылышками, прикрыл один глаз и… пронзительно свистнул.

Судя по звуку, на проходящего упало что-то увесистое. Он аж взрыкнул и ускорил шаг, стремясь как можно скорее миновать опасное место.

Ольга, наконец, встала, подошла к двери. Когда за ручку в виде змеи хваталась, до последнего думала, укусит. К слову, та постоянно меняла обличие. Вчера, ночью представляла собой волчий хвост, а до того — птичью лапу. Однако дверь отворилась без скрипа. Некто уже ушел, однако не пришлось прислушиваться: в коридорах стоял негромкий, ненавязчивый, но постоянный гул, раздавалось бряцанье оружия и поспешные шаги. Видимо, предупреждение ночного гостя Горан воспринял серьезно и готовился к осаде, хотя о ней речи вчера не шло. Ольга представила поединок крылатого змия и чуда-юда и выдохнула сквозь зубы. Если взлетят, самым умным будет накрыть замок непроницаемым чаровническим куполом, а если сойдутся у стен, то и это не поможет. Жалко дворец — пострадает ни за что.

Дворечик прозвенел над правым ухом, опустился на плечо