– Странно, – пробормотала я. – Такое ощущение, что они не особо соображают, что происходит. А если так, то постучать в дверь «невесты» не смогли бы. Как и дойти до города. Скорее всего их кто-то привёл… Но кто это мог быть? Некромаг?

Спина похолодела, сердце болезненно сжалось, и я резко обернулась к двери, в страхе увидеть на пороге синеглазого красавца с жутким кинжалом, на котором алела ещё тёплая кровь инститора. Но в дверях, стараясь удержать повариху в вертикальном положении, копошилась русалка, и я медленно выдохнула. Нет! Не так-то просто победить инститора! Но всё же тень сомнения оставалась: судя по высказываниям Генриха, некромаги – не его «конёк». Другое дело – ведьмы! Но эти-то все здесь. Снова осмотрела ряд «невест» и вздохнула:

– Что же делать? Не нравится мне всё это… Генрих собирался удержать нежить на кладбище при помощи магического огня, но «невесты» здесь.

– Может, сбежали, – устало подала голос Забава. Она усадила повариху, которая явно была в шоке, на кровать, и осторожно, готовая в любой момент подорваться с места, подошла ко мне, нерешительно потопталась рядом. – А Генрих сумел удержать лишь некромага…

Я покачала головой:

– Он весьма ловко орудует магическим огнём, Генрих в этом лучший! «Невесты» не смогли бы сбежать… Если только, огонь вышел из-под контроля, и нежити грозило бы сожжение. А этого нельзя допустить до приезда Аноли и группы зачистки… Ох! – Я прижала ладони к губам: – Так зачистки же не будет! Олдрик сказал… – Я подскочила и схватилась за голову: – А Генрих и не знает!

– Думаешь? – с сомнением произнесла Забава.

– Олдрик сказал, он инститор отвечает на звонки, – кивнула я. – Джерт, вредина, отказал в помощи!

Забава опасливо покосилась на нежить:

– А что, если предположить, что Генрих знает? Или, во всяком случае, догадывается, зная сволочной характер Джерта, – Я посмотрела на русалку, и сердце забилось быстрее: кажется, нам с подругой пришла одна и та же мысль. Забава медленно проговорила: – Вдруг он специально запер тебя здесь, убедив, что ему ничего не угрожает, только затем, чтобы Аноли успела тебя спасти от яда? А сам, чтобы потянуть время, отвлекает некромага? Ведь ни мага, ни нежить нельзя убивать, пока ты отравлена, а значит…

Я слабо покачнулась, перед глазами потемнело. Стоило только предположить, что Генрих сейчас позволяет некромагу издеваться над собой для того, чтобы дать мне шанс выжить, как дыхание замерло. Он обещал, что я останусь жить… Но какой ценой?

– Нет, – я покачала головой, – не могу этого позволить!

И сомнамбулой шагнула к двери, но Забава потянула меня за руку:

– Стой! Это всего лишь предположение! К тому же, и Генрих велел тебе оставаться здесь! – Я вырвалась, но русалка снова вцепилась в меня: – Скоро Данья вернётся! Мара, ты забыла, что отравлена?

– Не забыла, – вырвалась я. – И как я сразу обо всём не догадалась? Генрих опять провёл меня. Конечно! С чего бы некромаг так легко меня отпустил? Он догадался, что я могу сопротивляться «последнему дыханию» из-за чувств к Генриху и сначала решил уничтожить инститора, а потом заполучить меня. Генрих, зная об этом, добровольно отправился на кладбище, чтобы выиграть время. Потому и поцеловал! – Я застонала и, сжав кулаки, прошептала: – Не позволю ему умереть из-за меня!

Оттолкнула Забаву и кинулась к двери, но тут, словно чёрт из табакерки, на меня налетела Данья. Она вцепилась в мои руки и завыла:

– Мара, Лежик при смерти!

Сердце ёкнуло, кожа на лице словно помертвела.

– Что? – прошептала я. – Как?!

Данья потянула меня за руки:

– Бежим! Скорее!

Забава перехватила руку ведьмы и быстро спросила:

– А зелье? Противоядие! Ты приготовила его?

– Конечно! Но оно осталось в моём доме, – торопливо закивала Данья и снова потянула меня за руку: – Бежим, иначе инкуб истечёт кровью.

– Где он? – воскликнула я и требовательно тряхнула руку ведьмы: – Что с ним? Почему он истекает кровью?

– Он в моём доме, – быстро проговорила Данья, ведьма буквально подпрыгивала от нетерпения: – Рана оказалась серьёзнее, чем мы думали! А всё тот доктор… Не лечит, а калечит!

Я вырвала руку, бросилась к шкафу, дверцы визгливо скрипнули. Схватив большую белую аптечку, метнулась к двери. Забава побежала было за нами, но я остановила подругу:

– Нет! Ты жди Олдрика и Аноли. Убедись, что у птички есть противоядие и приезжайте на кладбище…

– Зачем? – растерянно моргнула Забава и тут же протестующе воскликнула: – Не останусь я с этими привидениями. Ни за что на свете!

«Невесты», как по команде, поднялись и посеменили к выходу. У Забавы отвисла челюсть, но мне некогда было любоваться на это зрелище, и я побежала следом за Даньей. Та посмотрела на маленькие часики, которые украшали её тонкую руку, и крикнула:

– Поспеши! Скорей…

На улице я на мгновение оглянулась и ахнула: нежить весьма прытко следовала за нами, причём, умудряясь при этом сохранять ровный строй. Прохожие, заметив под развевающимися плащами оголённые кости, шарахались в разные стороны. Раздавались крики, визг и плач. Мы же, сопровождаемые гниющим эскортом, бежали со всех ног.

На ходу я планировала, как помогу брату и из дома Даньи перенесусь на кладбище. Так я убью двух зайцев… вернее спасу. И не зайцев, а своих любимых мужчин. А там, глядишь, Аноли подоспеет с новой порцией зелья, и мои мужчины спасут меня…

Улица, на которой расположен дом Даньи, была совершенно пустынной, словно сейчас глубокая ночь. Даже ветер, казалось, боялся шевелить листья гладкоствольного дерева, которое так понравилось Забаве. Проскочив мимо открытых ворот, я метнулась прямиком к входной двери и, распахнув её, быстро осмотрела пустынную комнату. Обернулась и крикнула:

– Где же он?

Данья не ответила: ведьма торопливо тянула на себя второю створку ворот, и когда раздался лязг железа, поспешно повесила большой амбарный замок. «Невесты», словно неприкаянные, топтались вокруг дерева. Данья, откинув с лица мокрые от пота рыжие волосы, посмотрела на меня, и насмешка, таившаяся в её зелёных глазах, мне совсем не понравилась.

– Он под деревом, – заявила Данья, и в голосе ведьмы я не уловила и тени того беспокойства, которое она изо всех сил демонстрировала в гостинице.

Тут я услышала звук упавшей капли, и живот скрутило от дурного предчувствия. Медленно, на негнущихся ногах, спустилась с крыльца. Кап! Бульканье доносилось со стороны дерева, и я, дрожа, посмотрела на блестящий ствол, покрытый различными буквами и знаками. В глаза бросилась свежая вырубка на коре: «С+П-М». Взгляд мой скользнул ниже, и я невольно отметила схожесть с другими надписями. Только в тех, где были три, а не две, буквы, присутствовал знак «минус», и различались между собой они лишь последней буквой… Почему я этого раньше не видела? Ведь что-то меня беспокоило! Но я не стала вникать, а теперь, похоже, поздно.