Он говорил, будто сам с собою, с чувством воодушевления; он почти позабыл о присутствии леди Кингсвуд, которая не спускала с него заинтригованного взгляда.

– О, если бы только я могла рассуждать так же, как вы! – сказала она тихо. – Католическая Церковь учит этим вещам?

– Католическая Церковь – символ и лозунг всех этих вещей! – ответил он. – Не только это, но и её священные символы, хоть и довольно древние, чтобы быть заимствованными из Вавилона и Халдеи, но это поистине символы нашей самой современной науки. Сам католицизм ещё этого не осознал. Как дитя, бредущее к свету, он предчувствовал открытия науки задолго до их совершения. В наших таинствах скрыты намёки на преобразование элементов: святые колокола обеспечивают беспроводную связь или телепатию, которая, так сказать, является связью между нами и невидимым Богом, и если нам позволено зайти ещё дальше, то мы вскоре разгадаем и тайну «воскрешения из мёртвых», означающую обновление жизни. Я «предубеждённый» священник, конечно, – и он серьёзно улыбнулся, – но со всеми нашими ошибками, промахами, преступлениями (если угодно), за которые мы несём ответственность с момента создания Церкви через грехи недостойных слуг, католицизм – это единственная вера, содержащая в себе зерно истины духовной жизни, единственная вера, которая продолжает стоять на твёрдом основании посреди сотрясаемого мира!

Он высказал эти слова красноречиво и страстно и добавил:

– Есть только три вещи, способные возвеличить народ: любовь к Богу, правдивость мужчины, непорочность женщины. Без этого существование даже величайшей цивилизации обречено, неважно, насколько обширна её сила или как велико богатство. Невежественные и вульгарные люди могут насмехаться над этим, как над «очевидностью», но это «очевидное» солнце и управляет днём.

Губы леди Кингсвуд задрожали, на глаза навернулись слёзы.

– Как правдиво вы говорите! – пробормотала она. – И при этом мы живём в такое время, когда эти явные истины никак не влияют на людей. Все поглощены собою и собственными удовольствиями…

– Как было и в «городах на Равнине», и нам вполне можно ждать обрушения нового огненного дождя!

Тут, подняв глаза, он увидел на фоне мягкого румянца близившегося заката маленькую точку, словно белая птица летела к дому через море.

– Он возвращается! – воскликнул он. – Не огненный дождь, но нечто более приятное! Я же говорил, миледи, что нет никакой опасности! Видите?

Леди поглядела туда, куда он указывал.

– Это не летучий корабль – он слишком мал! – сказала она.

– На таком расстоянии мал, но подождите! Смотрите и вскоре вы узнаете его огромные крылья! Что за удивительная вещь! Чудесная! И притом работа женщины!

Они стояли рядом, любуясь краснеющим закатом, дрожа в ожидании, в то время как с плавной быстротой и точностью движений птицеподобный объект, который на первый взгляд показался таким маленьким, при постепенном приближении увеличивался в размерах; его гигантские крылья ритмично расправлялись и рассекали воздух, словно истинное биение жизни побуждало их к действию. Ни леди Кингсвуд, ни дон Алоизус не произнесли ни слова, так они были поглощены зрелищем прибытия «Белого Орла», и, пока он не начал спускаться на берег, они не ослабили своего внимания и бросали друг на друга взгляды восхищения и удивления.

– Как долго их не было? – спросил тогда дон Алоизус.

Леди Кингсвуд посмотрела на часы.

– Около двух часов.

В этот момент «Белый Орёл» неожиданно спикировал над садами, бесшумно и широко раскинув крылья, как белое облако в небе, затем грациозно свернул в сторону ангара или аэродрома, сложив свои огромные крылья, будто по собственной воле, и проскользнул внутрь так же легко, как рука проскальзывает в разношенную перчатку. Два заинтересованных наблюдателя за его прибытием и стремительным возвращением домой не успели перекинуться и парой слов, как Моргана уже легко шагала по террасе, призывая их со всей весёлостью ребёнка, возвращающегося с каникул.

– Как было славно! – воскликнула она. – Просто чудно! Мы побывали в Неаполе – толпа людей собралась на улицах, чтобы на нас посмотреть, но мы летели так высоко над ними, что они нас не смогли разглядеть, ведь мы двигались бесшумно! Потом мы зависли ненадолго над Капри – остров выглядел, словно прекрасный бриллиант в сиянии солнца и моря, – и вот мы здесь, дома, и ещё достаточно времени, чтобы одеться к ужину! Видите, дорогая герцогиня, вам не стоило волноваться – «Белый Орёл» безопаснее, чем любой поезд, и гораздо удобнее!

– Что же, я рада, что вы вернулись в целости! – сказала леди Кингсвуд. – Это большое облегчение! Я, конечно, боялась…

– О, вам никогда ничего не нужно бояться! – рассмеялась Моргана. – Это до добра не доведёт. Все мы слишком боимся всего и всех нередко даже тогда, когда и бояться-то нечего! Разве я не права, преподобный отец Алоизус? – И она повернулась, сияя улыбкой, к священнику, чьи серьёзные тёмные глаза остановились на ней с выражением смешанного восхищения и удивления. – Я так рада застать вас здесь с леди Кингсвуд, уверена, что вы сообщили ей, что никакой опасности для меня не было, не так ли? Так я и думала! Теперь я любезно прошу вас остаться и отужинать с нами! Я хочу, чтобы вы переговорили с маркизом Риварди, он довольно сердит! Не позволяет мне поступать по-своему! Думаю, все мужчины таковы! Они жаждут, чтобы женщина подчинялась, а не командовала! – Она снова рассмеялась. – Видите! Вот он идёт с видом надутого непослушного мальчика! – Риварди медленно взобрался вверх по ступеням и подошёл к ним. – Мне необходимо переодеться к ужину, идёмте, герцогиня! Мы пока оставим мужчин!

Она взяла под руку леди Кингсувд и поспешила увести её. Дона Алоизуса её слова озадачили, и как только к нему подошёл Риварди, он вопросительно поднял брови. Маркиз ответил на невысказанный вопрос нетерпеливым пожатием плеч.

– Она невыносима! – сказал он с раздражением. – Как дикий ветер – неуправляемая! Она себя погубит, но ей всё равно!

– Что она натворила? – спросил дон Алоизус с небольшой улыбкой. – Изобрела что-то ещё? Парашют, чтобы красиво спуститься с небес, как падающая звезда?

– Ничего подобного! – парировал Риварди, разозлившись без всякой причины на терпеливое, добродушное спокойствие священника. – Но она настаивает на том, чтобы управлять кораблём в одиночку! Сегодня она заняла моё место.

– И?

– И! Вы думаете, что это пустяки? Говорю вам, что это очень серьёзно и очень глупо! Она ничего не понимает в воздушной навигации…

– Она плохо справилась?

Риварди замешкался.

– Нет, она справилась чудесно, – вынужденно признался он, – в особенности, для первой попытки. И теперь она заявила, что будет летать одна! Вы только представьте! Сумасшествие!

– Имейте терпение, Джулио! – мягко заметил дон Алоизус. – Думаю, она не имела этого в виду в буквальном смысле. Она просто полна радости от успеха её изобретения, и это придаёт ей храбрости. Но будьте спокойны – в одиночку она не полетит!