позвонила. И хорошо, что у Виктора как раз был перерыв между пациентами — иначе он пропустил бы этот звонок.

— Алло, — едва не заорал Горбовский, нервно схватив трубку. Не стала бы Ира звонить ему просто так, это точно! — Что случилось?!

— Ничего страшного, — прошелестело в трубке тихо и почти безжизненно. — Просто… Я тут сижу на лавочке возле дома Марины… Ты не мог бы приехать и помочь мне добраться до квартиры?

— До чьей? — не сразу понял Виктор, и Ира вздохнула:

— До моей. Я бы вызвала такси, но сил нет. И до лифта надо будет как-то дойти. Помоги, пожалуйста. Если не сложно.

Будь у Горбовского волосы, он сейчас обязательно схватился бы за них. А так только провёл ладонью по лысине. Наверное, надо радоваться, что Ира попросила у него помощи, но… как тут радоваться? Виктор же прекрасно понимал, почему она попросила именно его. Дело не в доверии — просто ему Ира могла показать собственную немощность, а детям — нет.

— Да, я сейчас приеду, Ириш. Но… на лавочке? Ты не замёрзнешь?

— Если замёрзну, вернусь в подъезд. Там тоже есть лавочка. Просто хотела немного подышать. Душно.

— Я сейчас приеду, — повторил Виктор, погасив приступ паники после этого короткого и усталого «душно». — От клиники до дома Марины не дольше получаса. Подожди меня.

— Подожду, — тихо откликнулась Ира и отключилась.

Однако пять минут всё же пришлось потратить — извиняться за форс-мажорные обстоятельства и перед уже пришедшим пациентом, и перед пока ещё отсутствующим, переносить обе записи, обещая сделать скидку за неудобства, и при этом быть вежливым и не срываться в крик. Хотя очень хотелось поскорее раскидать всех по углам и поехать к Ире.

С дорогой повезло — пробок не было, и светофоры все Горбовский пулей проскакивал, нигде не стоял. Словно его вёл кто-то…

50

Виктор

Иру он нашёл не на улице, а в подъезде — она сидела на лавочке в холле, бледная до синевы, и, прислонившись к стене, тяжело дышала.

— Ириш, — Виктор метнулся к бывшей жене, наклонился над ней — и она открыла глаза, уставшие и больные, — может, всё-таки скорую, а?

— Не надо, — вздохнула Ира, слабо улыбнувшись. — У меня бывает. Я говорила — на погоду. Голова просто кружится. Я уже выпила таблетку, скоро пройдёт. Поможешь мне встать?

— Нет, — возразил Виктор, наклонился ниже — и взял Иру на руки. Она охнула, вцепилась ему в плечи и сразу порозовела. И глаза из уставших и больных стали удивлёнными и шальными…

— Ты с ума сошёл? — выдохнула и слабо дёрнула ногами, будто пытаясь освободиться. — Поставь, я и сама дойду!

— Да ты невесомая, — возразил Виктор, хмыкнув. — Как пушинка. Не волнуйся, я донесу. Ты же помнишь, я всегда легко носил тебя на руках.

— Витя, это когда было-то! — возмутилась Ира, пока он осторожно открывал дверь подъезда. — В молодости! Последние годы брака ты меня точно на руках не таскал. А с тех пор столько лет прошло, не мальчик уже, да и я не пушинка всё-таки!

— Я — да, не мальчик. Но ты — пушинка.

Больше возражать Ира не стала, наверное, поняла, что бесполезно. И Виктор спокойно донёс её до своей машины, поставил рядом на тротуар, открыл дверь, а потом помог забраться внутрь.

— Домой? — поинтересовался, садясь за руль, и Ира молча кивнула, вновь закрывая глаза. Румянец с щёк уже схлынул, но больше они не побледнели, и дыхание было спокойным, ровным. И Виктор, аккуратно двигаясь по на удивление пустой дороге, решил было, что бывшая жена заснула, когда она неожиданно произнесла, распахивая абсолютно не сонные глаза:

— Мы сегодня разговаривали с Мариной о тебе.

Виктор едва не вильнул рулём в сторону, сдержавшись в последний момент. И Ира, по-видимому, поняла, что зря начала разговор настолько резко.

— Прости, — она поморщилась, касаясь ладонью лба. — Плохо соображаю… Надо было позже, а не когда ты ведёшь машину.

— Ничего страшного. Продолжай, я справлюсь.

— Нет. Витя, не стоит, правда. Подождём… Доедем, поднимешься ко мне, тогда поговорим.

— Ладно, как скажешь, — спокойно согласился Виктор и неожиданно поймал в зеркале заднего вида удивлённый взгляд Иры. — Что? Ты так странно смотришь на меня.

— Просто я порой тебя не узнаю, — вздохнула бывшая жена, вновь закрывая глаза. — Раньше ты непременно начал бы спорить, доказывать мне, что прав. И мне, как правило, проще было согласиться и сделать, как ты хочешь, чем упорствовать. Особенно если вопрос был несущественным. Я спорила с тобой только по таким вот принципиальным вопросам.

— Я знаю, — кивнул Горбовский. — Точнее… Я осознал это только после того, как мы развелись. Много думал, вспоминал. Ты всегда была гибкой, Ириш, в отличие от меня. Я всю жизнь… как таран. А может, и как баран… Наверное, поэтому я и…

Виктор запнулся, поняв, что дальнейшие рассуждения на тему его связи с Дашей могут быть неприятны Ире, а причинять ей боль — последнее, чего он желал бы.

Но она продолжила сама:

— Поэтому ты и повёлся на ту свою девочку? Это ты хотел сказать?

Горбовский прерывисто и нервно вздохнул, покосился на невозмутимое лицо Иры в зеркале заднего вида. Бывшая жена выглядела спокойной… но, кто знает, была ли она спокойна на самом деле? Сомневался он, что Ире приятен этот разговор…

— Ты её так нежно называешь, Ириш, — сказал он осторожно, поминутно косясь на бывшую жену — чтобы не дай бог не пропустить, если ей станет нехорошо от подобных обсуждений. — Девочка… Девочкой в то время была Марина. А она… нет, кто угодно, только не девочка.

— Догадываюсь, — Ира усмехнулась, не открывая глаз, но в этой усмешке не было злости — скорее, усталость. — Я имела в виду её молодость. Молоденькая. Но целеустремлённая.

— Угу. Очень. — Виктор вспомнил Дашу и поморщился — неприятно было думать о своём поведении в то время. Кобель без мозгов, да и только. — Она и мизинца твоего не стоила, в любом случае. А я — козёл.

— Вот теперь я тебя узнаю, — пробормотала Ира беззлобно. — Сказал как отрезал. Безапелляционно. Будто диагноз в карту написал.

— Но ведь правда, Ириш.

Она промолчала, и Виктор решил больше не развивать эту тему. Тем более что на горизонте уже маячил дом, где Ира снимала квартиру, и где им предстояло разговаривать о другом. Точнее, о другой.

О Марине.

51

Виктор

До квартиры Горбовский Иру донёс на руках, невзирая на её слабые возражения. Бывшая жена уверяла, что может идти, но Виктор даже слушать ничего не желал, при этом понимая, что вновь