приходить в «Пустоши»? Она постоянно напрашивается на неприятности. Гораздо больше, чем я.

– Белль – паршивая овца, и к тому же мне нет до нее никакого дела. Если подхватишь сифилис в туалете «Пустошей», твоя семья прибежит плакаться ко мне.

– Ты сексистская свинья.

– А ты все равно заинтересована. Что это говорит о тебе, Рут Бейдер Гинзбург[27]-младшая?

Я собиралась сказать в ответ что-то язвительное, но, по всей видимости, Сэму уже надоело пререкаться. Он резко развернулся и неспешно направился к своей машине, которая была припаркована прямо позади меня.

– Оберегай свои маленькие тайны, Никс. Потому что я отлично развлекусь, пока буду их раскрывать. – Он сел в машину и умчался прочь.

Оставив меня с чувством неудовлетворенности, мокрыми от слез щеками и путаницей в голове.

* * *

Я поняла, что что-то не так, как только припарковала машину возле фонтана перед парадной дверью. Поместье Эйвбери-корт было похоже на тело. У него были кости, сердце и душа. Я могла уловить его пульс за несколько километров, и сейчас он изменился. Стал беспорядочным.

Во всем доме горел свет, а слуги, которые уже давно должны были уйти, метались из стороны в сторону возле окон, словно марионетки. Царила суматоха. Машины моих братьев тоже стояли возле входа. Они уже должны были уехать по домам.

Что-то случилось.

Спешно выйдя из машины, я сжала ключи мертвой хваткой.

Лишь бы с мамой все было хорошо.

Едва я открыла дверь, из дома выскочили Киллиан с Хантером, держа отца под руки. Мой отец, весь позеленевший и мокрый от пота, повис между ними без чувств. Его голова болталась на шее, словно маятник.

– Куда вы его ведете? – завизжала я.

Киллиан протолкнулся мимо меня и направился к своей машине. Я пошла за ними на дрожащих после пережитой безумной ночи ногах.

– В Disney World, – угрюмо протянул старший брат. – Сама как думаешь? В больницу.

– В больницу! – повторила я, а во рту пересохло. – Зачем? Что случилось? Где мама?

– Прячется в комнате и рыдает оттого, что па отвлек все внимание на себя – словом, как обычно, ведет себя по-взрослому. – Хантер ввел меня в курс дела. Его голос, как и всегда, был весел, хотя сказанные им слова прозвучали пылко и сердито.

– А что касается athair, после того, как ты ушла, его безостановочно рвет, у него расстройство желудка, сухость во рту, сыпь, проблемы с дыханием, а еще он дважды терял сознание после десерта.

Киллиан пристегнул отца ремнем безопасности, усадив его в салон «Астон Мартина».

– Какой диагноз поставишь, док?

– Ну, мне, конечно, нужно провести больше обследований, но по первому взгляду я бы сказала, что его отравили.

– Браво-браво-браво, – похвалил Хантер. – Как только па допил кофе, то сразу рухнул на стол, как карточный домик.

Из легких разом вышел весь воздух.

– Я поеду с вами.

– Ты только вернулась из больницы, – заметил Хантер.

Лицо покраснело от стыда, и я плотнее закуталась в пальто, чтобы братья не увидели огромную дыру на моем платье. Они тоже думали, что я была в больнице Бригэма. Потому что я лгала им. Лгала всем. Всем членам моей семьи и узкому кругу друзей.

– Ничего страшного.

– Дело твое, – отрезал Киллиан. – Хантер, пусть она сядет на пассажирское сиденье. Идем, Эш. Поедем на своей машине. Нам ни к чему шумиха в прессе, которую создаст карета «Скорой помощи».

– Да здравствуют Фитцпатрики. – Хантер приложил ладонь ко лбу, шутливо отдал честь и сел рядом с отцом.

Я забралась в машину рядом с Киллианом.

– Ты точно не против оставить здесь своего ребенка? – спросил Хант с заднего сиденья, указав подбородком на особняк. Он намекал на нашу мать.

– Даже не начинай.

– Без обид. – Хантер примирительно выставил ладони. – Я лишь хочу сказать, что она, наверное, вычеркнет нас всех из завещания, потому что мы повезли отца в больницу вместо того, чтобы остаться и говорить ей, какая она красивая, – и это после того, как она его отравила.

Хантер знал лишь малую часть. У Джейн Фитцпатрик были гораздо более серьезные проблемы, чем эгоцентризм и склонность к резким перепадам настроения.

Всю дорогу до реанимации athair пробыл без сознания. Как только мы вошли в больницу, я выяснила, кого из врачей назначили заниматься отцом, и отвела его в сторону. Объяснила, что я его коллега, и пересказала события минувшего вечера, чтобы дать ему полную картину, но умолчала об отравлении, чтобы информация не попала в прессу.

Ночь мы с братьями провели у постели отца, прижавшись друг к другу, совсем как в детстве. На следующее утро пришли результаты анализов крови и мочи.

Похоже, отец принял огромную дозу антикоагулянта – препарата, разжижающего кровь, который также служил активным компонентом во многих крысиных ядах. Подобное лекарство могло запросто привести к смерти, если принять его в определенном количестве.

Моего отца отравил профессионал, который точно знал, что делает.

Подсыпал недостаточно, чтобы убить, но достаточно, чтобы передать послание.

Странность заключалась в том, что ни у кого из присутствовавших за столом не было мотива убивать отца.

Ни у кого, кроме мамы.

* * *

Позже тем же днем мы собрались в домашнем кабинете Киллиана.

– Это не мама. – Я помотала головой, наблюдая, как за окном выпало еще больше снега, который накрыл розовые сады и подстриженные кусты, окрасив все в белый цвет. – Не она.

– Да брось, Эш. Такой вариант как минимум стоит принять во внимание. Сколько себя помню, они вечно были готовы перегрызть друг другу глотки. – Хантер разминал мне плечи, стоя у меня за спиной все в том же костюме, что и прошлой ночью.

Мы приехали сюда прямиком из больницы, как только нас сменила папина секретарша.

Я резко обернулась и смахнула его руку.

– Нет, Хант. Она и мухи не обидит.

Однако это не совсем так. Единственный человек, которому мама способна причинить вред, – это она сама, что она и делала довольно часто, но я не хотела, чтобы Хантеру и Киллиану стало известно об этой ее стороне. И им без того хватало проблем с управлением «Королевскими трубопроводами» и заботой о собственных семьях. Их жены были моими лучшими подругами, и я не хотела отвлекать братьев, втягивая их в проблемы, которые возникали у нас в поместье Эйвбери-корт.

– А еще она единственная из присутствовавших за столом была бы рада увидеть, как Джеральд отдаст богу душу, – заметил Киллиан, садясь в роскошное кожаное кресло, и закурил сигару, закинув скрещенные в лодыжках ноги на стол.

Мой брат по какой-то причине отвергал любые проявления уязвимости,